Иван Чернецкий - Голоса Призраков

– Тише! Ролан, я же говорю, ты его разбудишь!

– Кого?

– Моего отца, который спит в гостиной.

– Чёрт, парень, а чего же ты сразу не сказал? Я бы не стал причинять тебе неудобства.

– Вот потому и не сказал.

Лари коснулся выключателя. Лампы вспыхнули, но амфитеатр не принялся аплодировать. Я осмотрел маленькую кухоньку, которую переполняли иконы и восковые свечи. На столе было прибрано, а в мойке лежала гора посуды. Холодильник трещал так, что приходилось выжидать момент для шёпота. Только люстра с вентилятором насильно не вынуждала меня отвлекаться, да и то я иногда поглядывал на неё (слишком плавно она крутила свои лопасти).

Парень направился к древнему гарнитуру, в один шаг пройдя всю кухню. Он приоткрыл дверцу навесного шкафа, где лежала гора восковых свеч. Когда Лари дотянулся до маленькой коробочки, он тут же закрыл шкафчик, а в меня хлынула волна парафинового аромата. Картонный короб приземлился на стол, и Илларион смахнул с него крышку. Внутри оказались шприцы и таблетки.

– Держи вот, выпей.

– Это? Что ты мне дал?

– Простое обезболивающее. Не беспокойся, мы не держим в доме сильнодействующих препаратов.

Лари поставил передо мной стакан с водой и ещё раз залез в коробку. Пока я проглатывал таблетку, парень порвал упаковку с пластырем. Он заслонил собой люстру, когда протянул мне наклейку.

– А это зачем?

– У тебя на лбу глубокая ссадина.

– А, херня.

– Во-первых, не выражаться в моём доме. Во-вторых, не строить из себя бессмертного. Мы все из крови и плоти, ведь таков замысел божий, но Господь не хотел бы, чтобы в наш организм проникали чужеродные бактерии, поэтому будь любезен – закрой свой парадный вход для микробов.

Я нахмурился и прислушался к совету доктора Бёрка, а когда почувствовал действие обезболивающего, сел ровнее. Илларион подошёл к мойке и принялся намыливать тарелки.

– Ты голоден? Я могу предложить разве что остатки омлета и брусничного пирога. Отец сегодня совсем потерял аппетит, я бы не хотел выкидывать еду.

– Извини, но я не хочу есть, потому что у меня, кажется, онемел желудок.

– Ничего, это бывает от тех таблеток, что я тебе дал. Утром всё пройдет.

– Да уж. Главное, что башка не трещит, – ответил я.

***

Когда Лари вытер посуду, мы открыли кухонную дверь и вновь стали вести себя тихо. Я стремился как можно медленнее передвигать ноги по полу, где каждый неверный шаг стоил очень дорого. Почти без скрипа мы добрались до другого конца квартиры (преодолели три метра), где нас ждала очередная дверь. Только Илларион взялся за ручку, как из гостиной послышался чей-то голос.

– Илларион, всё в порядке?

Лари посмотрел на меня и направился в комнату к отцу. Я не последовал за ним.

– Отец, почему ты не спишь? Как ты себя чувствуешь?

– Я не сплю всю ночь, и у меня болит голова. Но больше меня волнует то, что ты не познакомил меня со своим вежливым другом, который стоит в коридоре.

– Отец, его избили, и я не смог пройти мимо.

– Ты дал ему, всё, что было необходимо?

– Да, отец.

– Я надеюсь, ты не выгонишь его этой ночью?

– Нет, я постелю ему на полу в своей комнате.

– Возьми вот это покрывало. Пускай молодой человек укроется им, потому что сегодня первая холодная ночь в июне. Близится сезон дождей, природа начинает перестраиваться.

– Простите, – сказал я, войдя в гостиную, – но я бы не хотел причинять вам неудобства.

Я успел рассмотреть пожилого мужчину, лежащего на диване. У него было бледное лицо и седые волосы. На сухих щеках выступали едва заметные кровоподтёки, а глаза были красные, как полузрелая малина.

Свет лампы со столика в основном падал на Иллариона с отцом, но ещё я обратил внимание на ковёр, висящий на стене. Господин Бёрк мог бы дотянуться до его ворса, подняв руку над спинкой дивана (я бы делал так каждую ночь перед сном).

– Отец, и правда, ты сам можешь замёрзнуть, – сказал Лари.

– Ничего не хочу слышать, Илларион. Возьми его и не ставь гостя в неловкое положение.

Господин Бёрк привстал, чтобы вытащить из под себя махровое покрывало. Под ним скрывалось худое туловище в пижаме, укутанное шерстяным одеялом. Когда я увидел это, совесть стала грызть меня на один зуб меньше. Лари принял у отца ткань и передал её мне.

– Отец, ты принимал лекарство?

– Да, мой мальчик, я пил этот яд и сегодня, – мужчина посмотрел на меня и усмехнулся.

– Хорошо. Тебе нужен отдых, так что мы не будем больше мешать.

Господин Бёрк слабо махнул рукой.

– Успеется. Представь мне своего честного и порядочного друга.

– Извините, что я такой бестактный! Моё имя Роланд, и… Мне теперь даже неловко, что я кажусь вам таким хорошим.

– Ну, что же, Орландо, Господь призывает любить себя, но при этом быть скромным. Вам стоит быть о себе лучшего мнения. Я слышал, как ответственно вы крадётесь. А ведь человека как раз таки красят поступки.

– Спасибо вам за эти тёплые слова, – сказал я (Лари потом уверял, что я стоял перед ними краснющий как помидор).

– А вот вид ваш оставляет желать лучшего, молодой человек. И в чью же войну вы ввязались? – спросил господин Бёрк старший.

– Я нравлюсь далеко не каждому.

– Отец, его избили неподалёку отсюда. Я нашёл его возле бара.

– Так значит, вы в нём и познакомились?

– Да, – ответил я.

Мужчина посмотрел на Иллариона и улыбнулся.

– Сынок, я же говорил, что ты не разочаруешься в людях в этом месте. Орландо, а вы пробовали брусничный пирог, что пекут в этом заведении?

– Не доводилось.

– Советую вам попробовать его, как будете проводить там время.

Отец Иллариона закашлялся на какое-то время, прислонив кулак ко рту. Когда приступ кончился, мужчина стал тяжело дышать, а я мог слышать, как хрипят его лёгкие.

– Ребята, вы простите меня старика, если я приму снотворное и покину вашу беседу?

– Конечно, отец, я сейчас принесу таблетки.

– Только одну, Ларион.

Лари поднялся с дивана и вернулся на кухню, где тот час раздался шум. Мужчина привстал в постели, и его измученные глаза посмотрели в мои не менее «мёртвые» очи.

– Вы такой одинокий человек в душе. Понимаете меня, Орландо? Я искренне желаю вам, чтобы вы нашли себе хорошего друга.

– Спасибо вам…

– Вы необычный человек – я вижу это по вашим зелёным глазам. Я всегда хотел встретиться с зеленоглазым человеком в живую, и вот мечта жизни осуществляется на её изломе… Орландо, могу я вас попросить?

– Да, о чём?

– Присмотрите за моим сыном, я прошу вас. Он такой же особенный, как и вы. Безусловно, я буду следить за ним на небесах, но Господь не позволит мне вмешаться в случай чего.

– Что вы, господин Бёрк…

– Зовите меня Адам, пожалуйста.

– Адам, я уверен, что вам отведён срок гораздо больший…