Алексей Покровский - Из Петербурга в Петербург. Неформальные воспоминания

В старших классах нашим классным руководителем стал математик – Александр Иванович Антонов . Это был молодой человек, прошедший войну, тихий, скромный, порядочный, добрый. У него был только один недостаток: он неважно знал математику. Если он не мог что-то решить, то у кого-то консультировался и на следующий день показывал, как надо решать ту или иную задачу. Он странно иногда заменял букву «о» на букву «у» – например, слово «одинаковый» произносил, как « у динаковый». Но мы воспринимали это нормально и никогда не смеялись над ним. Уже после того, как мы закончили школу, Александр Иванович стал ее директором.

Литературе нас учила хмурая, неулыбающаяся женщина – Тамара Филаретовна Недоливко . Любви к ней мы не питали, но думаю, что по тем меркам она была неплохой, «правильной» учительницей. Помню, у одного ученика она отобрала книгу, которую тот читал во время урока.

И – о ужас! Это оказался запрещенный И. А. Бунин. Родителей вызвали в школу, но большого скандала не затевали. Когда в газетах появилось крошечное сообщение о смерти Бунина, я спросил Тамару Филаретовну, издадут ли Бунина у нас.

– Никогда у нас не издадут этого буржуазного писателя! – сказала она. А через год был издан малюсенький сборник рассказов И. Бунина.

В 10 классе я под руководством Т.Ф. организовал литературный кружок. Нашу школу тогда (с 1 по 9 класс) объединили с девочками. Мы стали выпускать стенгазету, в которую я писал критические статьи, а девочки печатали стихи. Несколько раз мы устраивали встречи с писателями. Запомнились две встречи – с Евгением Шварцем и популярным тогда у молодежи писателем Германом Матвеевым, автором повестей «Зеленые цепочки» и «Семнадцатилетние». Время от времени я проводил тематические вечера, на которые приносил проигрыватель и грампластинки с классической музыкой.

Небольшое время русскому языку и литературе нас учила преподавательница по фамилии Мякота – странная женщина, всегда в перекрученных чулках. От нее в памяти осталась только одна фраза: «Он меня обман И л».

Ну и, наконец, две учительницы немецкого языка (забыл их имена и отчества). Первая, в младших классах, была суровая, истеричная женщина, вторая – спокойная, уравновешенная. Надо отдать им должное: язык они знали прекрасно и преподавали его хорошо. Мы много переводили, читали адаптированную и неадаптированную немецкую классику.

До сих пор в памяти осталась песня Миньоны из «Вильгельма Мейстера» Гёте, которую мы учили наизусть:

Правда, разговаривать мы так и не научились. Зато в институте у меня не было никаких проблем с немецким языком – и я абсолютно без напряжения сдавал «тысячи». Но после института я занялся английским, а немецкий совершенно забыл, хотя кое-какие слова иной раз и всплывают.

Я не помню, как мы в школе питались. Некоторые, конечно, приносили бутерброды. Я, наверное, нет. Значит, ходил в столовую. Обычно, если кто-то доставал бутерброд, то к нему кто-нибудь подскакивал и говорил: «Рубани» (т. е. дай кусочек). Конечно, все делились. Это были правила хорошего тона. А вот еще одно жаргонное слово, которое сейчас исчезло из употребления, – «огольцы», т. е. пацаны. А слово «пацаны» носило нейтральный оттенок – просто мальчишки.

Классе в седьмом или в восьмом мы захотели научиться танцевать. Откуда-то появился здоровый мужик, назвавшийся учителем танцев. Он собрал с нас деньги и сказал, что будет учить нас танцевать бальные танцы (па-де-катр, па-де-патинер и пр.). Также он пообещал: когда мы немного подучимся, он приведет девочек – и мы уже будем учиться танцевать с ними. Это, конечно, нас вдохновило. Он провел одно занятие и… исчез.

Когда мы стали постарше, то сами как-то научились танцевать танго и фокстрот. Теперь мы уже собирались в нашем саду и танцевали вместе под патефон, который был у меня.

Помню школьные вечера, которые устраивались по государственным праздникам и на Новый год. После торжественной части и концерта начинались танцы, обычно под радиолу. Но иногда приглашали музыкантов. Особенно мы радовались, когда в составе музыкальных инструментов был саксофон, почему-то заклейменный буржуазным инструментом и изгнанный из симфонических оркестров, несмотря на то, что у признанного композитора Глазунова был концерт для саксофона с оркестром. Еще одним из любимых нами инструментов был аккордеон (не баян). После войны появилось много немецких аккордеонов, вывезенных из Германии.

В детстве я хотел заниматься музыкой – играть на фортепиано, – но возможностей не было. Наконец в 7 классе я пришел во Дворец пионеров на прослушивание и спел «Колыбельную» Моцарта. Мне проверили слух, спросили, на каком инструменте я хотел бы играть. Я назвал скрипку, но мне отказали из-за слишком большого возраста: научат меня играть, и я сразу уйду.

Тогда мама купила мне гитару и самоучитель. Я попытался научиться играть самостоятельно, но через некоторое время бросил.

А во Дворец пионеров я ходил в радиотехнический кружок.

В свободное от учебы время Инга, Алек, я и наши одноклассники собирались либо дома у Инги и Алека или в саду, и развлекали себя как могли: играли в настольные игры, шарады, прятки, чижик, лапту, штандер. С Алеком мы мастерили луки и стреляли в цель, делали детекторные приемники. В один прекрасный день у Маслаковцев оказался красивый профессиональный, еще дореволюционный лук. Играть с ним было одно наслаждение!

Я знал множество фокусов и любил показывать их на наших детских праздниках. А когда учился в младших классах и часто оставался один, то развлекал себя сам. Так, я сделал из картона театр, вырезал фигурки и ставил спектакли, в которых сам был и режиссером, и актером, и зрителем.

В какой-то момент у меня появился котенок. Чья это была инициатива и где я его взял, не помню. Но прожил он у меня недолго. Вышел из прачечной погулять – и его загрызли собаки. Еще у меня жил как-то ежик. По ночам он очень топал и шуршал газетами. Не помню, сколько времени он у меня прожил. Больше животных в детстве я не заводил.

В 50-е годы очень была развита шпиономания. Благодаря пропаганде и фильмам типа «Ошибка инженера Кочина», «Партийный билет» и т. д. мы считали, что наше общество наводнено шпионами, которые передают западной разведке наши секреты. Их надо выискивать и обезвреживать. И вот мы с Алеком ходили по улицам и внимательно следили за подозрительными личностями, шли за ними по пятам. Но так ни одного шпиона не разоблачили. Хорошо, хоть это для нас было только игрой, которая быстро закончилась!