Алексей Ерехинский - Белый Ферзь атакует!

– Тебе бы в адвокаты надо подаваться, а не в органах служить, – возмущенно выдохнул Бурин. – С чего тебе-то за них заступаться, у нас за квартал показатели ни к черту, а ты хочешь отказаться от нужной нам галочки.

– Да брось ты, толку-то тебе от нее. Получишь в конце квартала пять рублей премии. Вон, лучше жене духи купи. – Мягко продолжал уговаривать Андрея Вольский.

– Да ну тебя, – буркнул уже не так уверенно напарник. – С такими идеями знаешь где можно очутиться?

– Знаю, отсюда и разговор у нас тет-а-тет. Возьмем для острастки у них данные, кто такие, где живут, чтобы боялись, а самих отпустим. А если отведем в отделение, всю жизнь им поломаем, сам понимаешь, здесь ни много ни мало – кража с проникновением.

Последняя фраза неожиданно пришлась Бурину по душе.

– Черт с тобой, иди, разговаривай.

Аркадий хмыкнул и похлопал Андрея по плечу. Он нашел парня и девушку стоящими в углу комнаты в позе «стойкого оловянного солдатика». Достал из кармана блокнот и переписал их личные данные. Напоследок им сказал:

– Если что, из-под земли достану. А теперь давайте по домам. Книгу поставить туда, откуда взяли.

Парень бросился исполнять приказ. Девушка подняла на Аркадия красные от слез глаза.

– Вы спасли нас, чем я могу Вас отблагодарить?

– Ничем, в следующий раз попытайтесь по-другому решить проблему с курсовой.

Девушка всхлипнула и направилась к окну. Проходя мимо Вольского, она сунула ему выкуп и осторожно погладила по руке. В это время вернулся ее спутник, и фигуры студентов растаяли в пелене усиливающегося ночного дождя. Вскоре за ними библиотеку покинули и милиционеры, унося в карманах мятые банкноты незадачливых похитителей редкого издания об археологе Генрихе Шлимане.

Подобные истории возникали в службе Аркадия довольно часто. Оступившиеся нарушители слишком поздно осознавали во что они вляпывались, а когда понимали, начинали судорожно искать выход из казавшейся безнадежной ситуации. Но выхода было только два – или понести заслуженное наказание, или уйти от него, попытавшись договориться с блюстителем закона, застукавшим их за совершением проступка. Желающих решить проблему вторым способом находилось в разы больше. В ход шли деньги, драгоценности, обещания оказать нужную стражу порядка услугу. Не каждый мобовец шел на уступки, служебный долг, да и совесть, не позволяли вступать в сделку с преступниками. Но такую позицию занимал далеко не каждый. И Вольский принадлежал именно к их числу. Если он не чувствовал за спиной пристального ока своего начальства, злодею дозволялось за кругленькую сумму раствориться в неизвестном направлении безнаказанно. Но стоило Аркадию ощутить, что у дела «длинные ноги» и им обязательно заинтересуются наверху, он с чистой душой передавал лихоимца дознавателям. Вот так, виляя словно маркитантская лодка, то договариваясь с преступившими черту нарушителями, то подводя их под суд, за несколько лет службы в милиции он сколотил приличный капиталец.

От опасных передряг, если позволяли обстоятельства, Вольский всегда уклонялся. Аркадий был убежден, что в творимом вокруг людьми зле виноваты только они сами, и отдавать за них свое здоровье или не дай бог еще и жизнь – непозволительно высокая плата. Подобное мировоззрение у человека, будучи от природы и без того циничным, превратило Вольского в опасного, ненадежного и скользкого субъекта. И те, кого он накрывал за темными делишками, и которых он затем отпускал за щедрую мзду, могли считаться чуть ли не счастливчиками. Другим везло меньше, гораздо меньше…

Один раз ему пришлось выполнять поручение следователя – доставить в отделение подозреваемого по делу о краже. У известного в городе финансового воротилы из запертой машины умыкнули крупную сумму наличности, пока он оформлял кредит в банке. Олигарха обслуживали двое водителей, сменявших друг друга каждую неделю. Они возглавили список лиц, которые могли без труда вытащить деньги из кейса, валявшегося на заднем сиденье автомобиля и служащего бизнесмену чем-то навроде дорожного кошелька. А поскольку первый водитель Плетов обедал во время посещения патроном банка в расположенном поблизости кафе, основным подозреваемым в деле автоматически становился другой водитель – Сергей Иванов. Ему сразу же отправили повестку, но в назначенный день водитель в милицию не пришел. Учитывая статус потерпевшего, раскрытие кражи находилось на личном контроле начальника управления. В отделение поступил звонок: разыскать Иванова любым способом, хотя бы для этого пришлось перевернуть все вверх дном.

Вот так и получилось, что одним июльским утром Аркадий Вольский оказался сидящим за рулем милицейского «козелка», направляющегося прямиком к дому, в котором проживал подозреваемый. После проведенного накануне с приятелями веселого вечера в пивнушке голова патрульного отказывалась трезво реагировать на происходящее и требовала оставить ее в покое. Как назло, Иванов проживал в частном доме на окраине поселка в двадцати километрах от города. Ровная трасса быстро закончилась, и пошла ухабистая брусчатка. Машину начало мотать из стороны в сторону, отчего головная боль сделалась просто невыносимой. Матерясь на чем свет стоит, Аркадий пытался поскорее проехать неровный участок дороги. Через полчаса его мучения наконец закончились – впереди показались жилые постройки.

Дом номер девяносто два он заметил еще издали. Двухэтажный кирпичный коттедж с примыкавшими к нему сараем и гаражом, и находящейся в самом конце участка, за которым раскинулось бескрайнее поле, приземистой банькой. Вольский объехал владения Ивановых и остановил машину в березовой роще, чтобы не вспугнуть раньше времени важного фигуранта в деле о краже. Прячась за деревьями, он стал пробираться к коттеджу. Когда до него оставалось метров десять, мощный взрыв содрогнул казавшееся непоколебимым здание. Из окон посыпались стекла, и с первого этажа наружу стали вырываться языки пламени. Из глубины коттеджа донесся пронзительный женский крик и детский плач. Сквозь клубы дыма, заполонившего верхний этаж, Аркадий заметил, как по нему мечутся тени. Взгляд выхватил торчащий из двери ключ, который неприкрыто указывал, что кто-то специально запер дом, чтобы его не смогли покинуть находящиеся внутри люди. Мысль о служебном долге неприятно кольнула прямо в сердце, но он заставил себя подавить это возникшее совсем некстати досадное чувство.

«Нужно срочно уносить ноги, пока никто меня не заметил на месте происшествия, иначе потом придется объяснять, почему я не бросился в горящий дом спасать семью Ивановых».

Вольский развернулся и трусливо побежал к машине, прячась за срубом баньки, вслед ему неслись затихающие голоса погибающих в коттедже людей.