Владимир Орлов - О чём думают медведи. Роман

Обм продолжал смотреть на меня, и я знал по опыту, что он не выдерживает паузу, а еще не закончил созерцать. Но как только он насладится внутренним постижением объекта, он примется меня ломать.

– Сегодня ведь тот самый день, правда? – пролепетал я с комком в горле.

Медведь, казалось, глазами спросил: «А что за тот самый день?»

Неожиданно обм опустился вниз и, как был с выставленными лапами, присел на пятую точку. Ему стало что-то мешать, он начал крутить головой и часто моргать, совершив несколько однообразных вращений головой, высоко закидывая вытянутую морду вверх.

Из-за прозаической несуразности – зуда в кожных складках или ломоты в суставах у обм – я решил, что это и есть развязка, меня просто распорют когтями, без театральной свирепости и упоительного надрыва, сидя на жопе, как на сходке торговцев религиозными симуляторами в дешевом ресторане.

Но, навертевшись от души башкой, медведь внезапно застыл, покосился на меня, снова встал на задние лапы, резко завалился вбок с поворотом на 90 градусов, уверено встал на все четыре лапы и с ревом, выражающим досаду и даже обиду, зашагал прочь своим перпендикулярным маршрутом. Я наблюдал, не сделает ли обм внезапную дугу, чтобы в несколько прыжков достичь меня с еще большей неотвратимостью. Как только я понял, что он не намерен сворачивать, я бросился бежать изо всех сил, врезаясь в ветки, налетая на кочки и полусгнившие в опаде стволы. Реши он за мной погнаться в тот момент, у меня не было бы шансов. Медведь догоняет и валит лося на открытой местности, что уж говорить о зоологе среди бурелома. И я бежал, пока мог бежать, пылая от сгорающего внутри везунчика.

Вы спросите, а где же мой усиленный крупнокалиберный пневмострел? Он у умного зоолога, наблюдающего за медведями-шатунами, был на самом дне рюкзака. Так ведь надежнее, так он ни за что не потеряется. А ведь это оружие может остановить даже бешеного слона, остановить ударом, но не убить – только вывести из строя на пару минут. После этой встречи я несколько дней таскал оружие на поясе, но потом снова переложил его в надежное место.

20 августа (Маргалинское болото)

Я удивлен, но встреча с обм не произвела на меня такого уж неизгладимого впечатления. Я не дрожу, у меня нет ночных кошмаров. Я сохранил способность анализировать и спокойно обдумывать свои дальнейшие действия. Надо вернуться на вчерашнее место и попробовать по следам, если они еще видны, отправиться на поиски этого здоровенного плаксы. Зачем-то он оставил меня в живых и дал мне еще один шанс. Это жест доброй воли, усталость или он мог понять и услышать меня? Или, вопреки общепринятым сведениям о животной коммуникации, меня не просто обнаружили, контролируют и ведут хищники-территориалы, но и имеют обо мне особое мнение – мне дают пройти, меня опасаются. Осталось лишь это проверить намеренным многократным вторжением в их угодья. Будут они и дальше плаксиво разбегаться или попробуют дать мне укорот? Удивляюсь, как мне удается сохранять столько здравомыслия в такой ситуации. Я заставлю этот зверинец со мной считаться.

3 сентября (Маргалинское болото)

Слишком хорошее место для наблюдений, чтобы его оставить. Сбросил килограммов двенадцать, питаясь одними ягодами, но не потерял ни подвижности, ни выносливости.

Суть медведей очень хорошо раскрывается, когда пытаешься разглядеть их невооруженным взглядом километров с трех. Или в какую-нибудь старую оптику, делающую их похожими на букашек. Они напоминают тлей или вшей, живущих в бельевых швах. И в этом сходстве их тайна. Я думаю (это смелая и отчаянная гипотеза), медведи когда-то были паразитами на теле другого крупного существа, они протаптывали такие же канавки-тропы на его коже, так же драли когтями его подшерсток или чешуи, так же слизывали все жирное и сладкое с его поверхности, так же разрывали падаль. А главное – выкапывали себе убежища-берлоги прямо под кожей у хозяина, как только у него начиналась линька или обострение псориаза. И там они несколько месяцев сосали, нет, не лапу, а подкожные соки своего патрона. Эта теория практически все объясняет в их настоящей природе и в их повадках. Когда-то медведи питались плотью исполинского чудовища и прекрасно обходились паразитарными приемами выживания. Вижу перекошенную физиономию Т. Да, бездарность, до такого ты ни за что не додумался бы. Я уж не говорю про этого прощелыгу М.

1 октября (там же)

Я думаю, медведям недостает технологий. Насколько бы медведи были удовлетворенней, будь у них снегоходы зимой и суда на воздушной подушке летом. Мне надоело разглядывать их унылые морды. Даже когда их посещает какая-то ирония, какое-то игривое настроение и они с веселой серьезностью начинают вытворять нечто абсурдное, даже тогда на медвежьих физиономиях сквозит подавленность. Они хорошо понимают, что слишком многого лишены, что их состояние далеко от идеального. Я помню, мы перевозили пару молодых медведей на вездеходе на соседний полигон, один из них очнулся и огляделся по сторонам, в его глазах было нежданное озарение и почти восторг. Не думаю, что это был эффект от транквилизаторов. В эту минуту я видел поистине счастливого медведя. Платформа вездехода была закрыта сплошным прозрачным сводом, позволявшим пассажирам разглядывать потрясающий окружающий ландшафт с лесистыми холмами, с замершими руслами рек и ручьев, извивавшихся между ними, с искристым снежным фонтаном позади несущегося гусеничного внедорожника. Видимо, медведь понял, что уже в раю, и со сладкой улыбкой закрыл глаза.

10 октября

Смог починить запасной блок питания и вызвать помощь. Разумеется, меня даже никто не пытался искать. Всего-то на какие-то два месяца исчез! Мои коллеги, наверное, уже потирали руки, собирались покопаться в моих данных, вскрыть шкаф с моими экспедиционными реликвиями… Медведи где-то поблизости и, кажется, не без удовольствия ожидают, когда я снова устроюсь на своем наблюдательном пункте.

Мне нравится, как медведи погружаются в свои мысли. Мне кажется, они предаются воспоминаниям. И эти воспоминания в основном приятные. Возможно, им кажется, что подобные картины видят и все другие, потому что в такие минуты задумавшийся медведь начинает благодушно оглядываться, ища поддержки, и, обнаружив, что все заняты своими делами, с раздраженным рыком дерет кору, ударяет в землю передними лапами, привставая на задних, или совершает немотивированные нервные пируэты.

Но бывают удивительные минуты, когда вся медвежья семья почти одновременно погружается в воспоминания. Это погружение может застать их на лугу, залитом солнцем, во время поедания злаков и пышных медоносных цветов на опушке леса с пограничной и оттого богатой биотой, где можно вволю почесаться о кусты, потрещать ветвями и утолить недомогание малиной или на глубокой медвежьей тропе, из которой невозможно выбраться, не поломав все четыре лапы, отвлечься на стаи отчаявшихся голодных ворон, пытающихся отбить падаль у другой голодной стаи ворон. Тогда они согласованно застывают на месте, переставая видеть и слышать что-либо вокруг, и на их мордах разливается покой и благодарность. Эта медитативная пауза нередко прерывается чудовищным по скорости рывком к зазевавшейся жертве, серией сокрушающих ударов лапами или многоголосым рыком. Потому что медведи как бы раздвоены и могут два дела, отличающихся по настроению, делать одновременно.