Владимир Орлов - О чём думают медведи. Роман

– К чему он вас подвел на этот раз?

– Даже не знаю, начал нести какой-то бред, что у моей тахикардии аномальные параметры. Если бы не сравнительные ЭКГ, он бы не поверил, что аппарат исправен. Догадываетесь, что с ними было не так?

– Не знаю, у машинной медицины нет проблем даже с симулянтами, – тряхнул я головой. – Он хотел удвоить сумму?

– Ни в этом дело, сынок. Доктор раскрыл мне карты: оказывается, все мои жизненные показатели в системе были изменены больше одного раза. Примерно двадцать восемь! Уже нельзя понять, что было с моим организмом раньше. Теперь трудно оценить, искажения какого порядка значатся в моей медицинской карте. Проблема в том, что эти изменения как бы и не мешают постановке правдоподобных диагнозов. В массиве эти искажения серьезно улучшили диагностику. Как сказал мне главврач, они уже стояли на пороге прорыва в науке, но помешали нелепые показатели состава и вязкости крови, пластичности сосудов. И эта правка данных очень странно работает: процессы не прерываются, протоколы не конфликтуют, а показатели начинают правдоподобно существовать в этой параллельной модели оценки состояния организма. Но главная прелесть не в этом. Тому, кто это сделал, осталось совсем чуть-чуть до создания отлаженного, безупречно работающего медицинского инструмента, который работает с бессмысленными данными и результаты которого нельзя ни объяснить, ни подогнать под какой-либо известный протокол.

– С медицинскими данными всегда что-то не так. Врач не должен обращать на это внимания. Не выношу трусливых докторов, – срывающимся голосом заявил я. – Хороший медик должен быть первоклассным манипулятором, который пойдет до конца, чтобы сломать пациента и пододвинуть его к самому краю.

– Согласен, – кивнул Коробов.

Тут Тертуллиан Всеволодович неожиданно рассмеялся и сказал:

– Даже не верю, что сижу сейчас с тобой. Это я ведь тебя пропустил на объект, ни в чем не разобрался, несмотря на массу подозрительных фактов. Мне понравилась твоя характеристика, я решил, что нам не хватает твоего авантюризма. Подумал, что мы с тобой похожи. Мой промах. Хотя с моим артритом мне уже нечего стыдиться: я закостенел так, что могу играть только глазами. Признаться, по глазам я прежний шалопай, лгун, трус и ничтожество. Но согнуло меня как заслуженного и солидного человека. Это очень сложно – сочетать в себе две натуры: ветерана жизни и незрелого, вечно незрелого неудачника.

– Зачем же вы меня позвали, если я не тот, за кого вы меня приняли? – с вызовом спросил я.

– Вот только не крути мне мозги, ладно? – закричал он и сильно хлопнул своей пухлой ладошкой по экрану, на котором было написано крупно «Валерий Павлович Синюха. Личное дело». – Здесь все! Данных на тебя предостаточно. Ты точно такой, как я лет тридцать назад. Мои методы в сфере генерации безответственности сделали меня основным игроком во всей этой академической подковерной возне. Люди, которые меня наняли, сразу поняли, что ставить надо на меня. Но теперь, вижу, кто-то метит на мое место. Так ведь, Валерий Павлович?

– Генерации безответственности? – переспросил я.

– Да, это такая особая компетенция. Название условное. И тебя этому нигде не научат. Когда-то люди, имеющие влияние, обеспечили мне эту синекуру, потому что сразу почувствовали, что скрывается за моей инвалидностью, по большей части мнимой. Но это место только для одного. И я вовремя дал тебе по рукам. Теперь вне института тебе будет непросто меня подсидеть.

Я снисходительно посмотрел на Коробова и сказал:

– Я ничего такого не планировал. Так и есть, я менял данные и погрузился очень глубоко в ключевой алгоритм. Но лично вам и вашему положению не было нанесено никакого вреда. Мы почти союзники.

– Ты нагло врешь.

– Пусть так, хорошо. У меня к вам простой вопрос: что, по-вашему, не так с изнанкой? Как считаете, ваши наниматели уже готовятся к бегству или к процедурам по изменению личности? Кто-нибудь, хоть один осведомленный человек понимает, что медицинские данные – это лишь маленький пушистый бугорок на вершине айсберга? Речь о по-настоящему тотальной трансформации данных.

Он несколько секунд помолчал, потер толстыми пальцами виски и уже миролюбиво сказал:

– Ты же видишь, что происходит: сколько исследовательских центров открыто за несколько лет. На науку, какой бы она ни была теперь, брошены огромные силы и средства. Разве можно было мечтать о таком раньше? Как раз сейчас мы открыли новый канал ситуативных данных, – с жаром продолжал он. – Там будет принципиально другая база, под нее придется перестраивать аналитику. Теперь для анализа мы будем использовать личные дела всех полевых сотрудников. Это очень важно для точности исследований. Следующий этап: неформальное взаимодействие с чиновниками и представителями власти на местах, которые обеспечат льготные условия доступа к планируемым жизненным изменениям наиболее уязвимых групп населения.

Звучало это так, будто Коробов пропустил мимо ушей мое чистосердечное признание. У меня начала кружиться голова. Мне захотелось оторвать от стены прямоугольный резонатор, замаскированный под декоративную панель, и обрушить его на голову занудного старика. Он не просто ничего не понял, старик немедленно впал в маразм и разглядывал меня с агрессивным недоумением.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.