Людмила Герстен - Прощай, рак. Борьба за выживание и прощальный танец со смертью

А Катерине становилось все хуже и хуже, она чувствовала себя все более усталой и сонной. Боль возвращалась быстрее. Что делать? Как вести себя? Обессиленная и потерянная, я понимала: дочку нужно поддержать. Я не находила ни ответов, ни выхода, но не сдавалась. Психологи приходили работать и с Катериной, и со мной. Они навещали нас каждый день, иногда несколько раз. Казалось, помогало.

Мы уже больше не платили за медикаменты. Я помню, что в местной городской аптеке фармацевты и покупатели с грустью смотрели на нас, выдавая огромный пакет лекарств. И даже не осмеливались спросить, что происходит, возможно, догадывались, что это что-то очень серьезное, да и читали по лицу, что мы не ответим. В маленьком городке, если что-то необычное происходит, все тут же хотят про это разузнать, чтобы потом было что обсудить между собой. Разумеется, всем хотелось узнать, почему такие сильные медикаменты выписаны на имя ребенка. Но мы никому и ничего не говорили. Зачем? Кто поможет? Поймут ли нас? Вряд ли… А слышать слова жалости уж совсем не хотелось.

Как только группа поддержки выходила из нашего дома, все возвращалось в прежнее состояние и становилось хуже. Да, о нас вроде бы заботились, помогали: даже установили специальное кресло для купания в ванной комнате. На случай, если у Катерины закружится голова – чтобы она не упала и не ударилась. Это кресло было похоже на инвалидное, и я спрашивала их:

– Когда я должна вернуть вам это кресло? – в надежде, что когда-нибудь мы избавимся от болезни и не будем нуждаться в нем.

– Не нужно, используйте столько, сколько понадобится, мамаша, – отвечали мне.

Чтобы хоть как-то отвлечь дочку от боли, хотя это уже было совсем не просто, вечерами мы иногда пытались выполнять школьные задания. Наш дом был не очень теплым, хотя зимой мы постоянно держали включенным отопление. Помню, как мы лежали на моей большой кровати, укутавшись в теплое одеяло, спрятавшись от холода и сырости, делали уроки.

Например, искали видеофильмы и лекции о Французской революции, чтобы понять и даже увидеть то, что происходило сотни лет назад. Или, например, очень потрясла Катерину история о Нельсоне Манделе: мы нашли документальные фильмы, в которых увидели настоящую личность, героя. Катерина просто преображалась, когда познавала новое, загоралась, мечтала о жизни, строила планы! Она хотела отправиться в Южную Африку, в город Кейптаун, где жил Мандела, посетить тюрьму, где он был заключен на многие годы.

Мы изучали планеты. Любопытством и восторгом светились глаза дочки. Очень необычным показался Плутон. Ведь он был исключен из списка планет из-за своего маленького размера и нестандартной орбиты. Катерина с воодушевлением рассказывала мне про это и улыбалась, немного отключаясь от боли. Господи, как же это было важно для меня! Ей все хотелось узнать прямо сейчас! И это было лучше, чем просто лежать в постели, погрузившись в страдания. Иногда я читала дочке вслух, она закрывала глаза, и я спрашивала:

– Хочешь спать? Хочешь, чтобы я остановилась?

– Нет, – отвечала она спокойно и уверенно. – Хочу, чтобы ты продолжала.

Ее сила воли, способность сопротивляться, жить и учиться ошеломляли. Мы учились и познавали новое вместе: планеты, законы и химические элементы, героев войны, любовь и предательство. Иногда пытались смотреть расслабляющие фильмы и комедии, слушать музыку. Выходили на улицу, гуляли, хотя и шел бесконечный дождь. Было серо и сыро, но дождь нас не смущал. Кейт боролась как могла. Хотя бывало и такое: выходили, преодолевали несколько метров и возвращались, так как боль была нестерпимой. Даже такие коротенькие прогулки были достижением.

В школу она стремилась, ей нравилось учиться, она все легко схватывала, и у нее были неплохие оценки. Школьная комиссия выделила для ее поддержки и сопровождения в учебное время двух ассистенток. Катерина называла их своей охраной. На занятиях они сидели с ней за одной партой, помогали подниматься и спускаться по лестницам, носили тяжелый рюкзак с учебниками, записывали в дневник задания. Экзамен для Катерины проводился в отдельной аудитории. Отвечала она устно. Ассистенты записывали ответ, а иногда и подсказывали. Помогали всем, чем могли, лишь бы как-то отвлечь от боли. Она хотела чувствовать себя нормальной, обычной девочкой, поэтому пыталась ходить в школу, сколько хватало сил, и продолжала это делать до тех пор, пока боль не взяла верх, став настолько ужасной, что Катерина не могла больше терпеть.

И здесь, мой дорогой читатель, мы подошли к тому моменту, откуда я хочу начать нашу историю.

Борьба с невидимым врагом, выживание в больнице, огромное количество лекарств. Приезд отца Катерины, неожиданный визит бабушки – это все происходило с нами. С моей дочерью. Бессилие, боль. Мне хотелось покончить с этим миром. Отчаяние, разочарование, ярость. Почему нельзя побороть этого невидимого врага, который напал на мою принцессу, совсем еще не знавшую жизни?

«Дочка, ты должна быть готова ко всему», – сказала однажды мама. Я не хотела ее слушать, злилась и не могла согласиться с реальностью, которая нас ожидала.

Катерина очень спешила родиться. Воды у меня отошли еще дома, и почти сразу после этого начались схватки. Был час ночи, мои старшие сыновья, пятилетний Павел и трехлетний Клим, спали. «Надеюсь, что они не проснутся в поисках мамы», – думала я, оставляя их одних. Еле передвигая ноги, с трудом добралась до машины. В ней меня ждал Карлос, отец ребенка, готового вот-вот появиться на свет.

Больница от нашего дома находилась в тридцати минутах езды. В машину я садилась, чувствуя, что Катерина уже на подходе. Схватки усиливались, интервал между ними становился все короче. Это были третьи роды, поэтому протекали они намного быстрее предыдущих, в «форсированном режиме». Торопясь, мы проскакивали светофоры на желтый, а иногда и на красный. У будущего папы от нервного напряжения выступал пот. Я кричала при каждой схватке все громче и громче, хотя изо всех сил пыталась сдерживаться.

Постоянно нажимая на клаксон, мигая фарами, прося уступить дорогу, Карлос обгонял одну машину за другой, как будто за нами велась погоня. Казалось, что дорога забита машинами и едут они очень медленно. К счастью, в салоне нашлась какая-то белая тряпка. Не знаю, что она делала там, но она была белой, а значит, могла помочь нам обратить на себя внимание водителей. Открыв окно и высунув руку, я размахивала ею, чтобы нас пропустили. Кто-то из водителей сдвигался к обочине, кто-то не реагировал вообще, наверное, думали, что мы ненормальные.

Наконец, после этой безумной, но победной гонки «Формулы-1» мы добрались до больницы Монегал и наткнулись на уже закрытые двери. У меня же между тем пошли потуги. Катерина упорно просилась на выход, и я орала что было мочи. Карлос бросился к дверям больницы и заколотил в них так, что, казалось, вот-вот вынесет их внутрь: