Макс Квант - Хроника Свайн-Эберской войны

Ну, подумал Катер. Один раз живём. Хотя они и считают, что два… во всяком случае не больше семи…

Он запрыгал перед чемпионом. Начал его пугать и показывать фокусы с лицом. Противник стоял недвижим.

А теперь в солнечное сплетение, подумал Катер. Сплетение, сплетение, где ты? А вот. На тебе, тушканчик. Быдла. Мерзавец. Возьми ещё. Стоишь? А по голове. Ай-ай. Голова крепкая, однако. Возьми, получи.

Чемпион молча стоял, иногда лишь шумно вздыхая и эти вздохи пугали генерала пуще всего. Тогда Катер резко прыгнул вверх и приземлился на голову чемпиона. Тот сначала начал мотать ею, стараясь стряхнуть генерала.

А как насчёт под ушами, подумал Катер.

Катер надавил на болевые точки. Чемпион обмяк и рухнул на землю. Генерал спрыгнул с этой падающей оглобли. Показал знаками толпе, что победил. Затем схватил с земли одежду, рванулся, как кошка, к камню, схватил «Золотого Тушканчика», пробежал сквозь расступившуюся толпу и нашёл там избитого адмирала Вазерфалла. Он лежал на земле без сознания. Генерал схватил и его в охапку и побежал к лестнице. По дороге адмирал пришёл в себя.

– Не надо меня бить, – говорил он в бреду. – Я хороший, я pacifistus 35 35 Видимо: «пацифист». (плам.) Ещё один термин сделанный адмиралом Вазерфаллом посредством высасывания из пальца. .

– Это я.

– А, Катер… Ты его победил?

– Да, почти.

– Убил? – адмирал всё не раскрывал глаз.

– Нет, нажал на кое-какие точки. Шесть минут будет в отключке, кабан жирный, – за спиной зашумели люди. – Ну, может пять…

Они (лучше сказать он) уже добежали (добежал) до лестницы. Катер опустил адмирала на землю и приказал двигаться вверх. Сам же начал разрушать ступени. Разрушив пять ступенек, он схватил «Тушканчика» и одежду, подпрыгнул и побежал вверх по лестнице.

Они поднялись по лестнице и побежали к морю. Шли долго по тропинке, затем услышали шум моря и направились к нему напрямую через лес, ломая кустарники и царапая ноги-руки.

Даорасисты отремонтировали лестницу, взяли луки, стрелы, копья, кистени (Откуда они их только взяли?), карабины, даже выкатили небольшую гаубицу и отправились в погоню за доблестными хазляндцами.

Катер и Вазерфалл тем временем уже бежали по побережью. Они долго бродили пока не увидели дым труб «Циприта». Свои бегущие стопы они и направили к суперлинкору.

Даорасисты же направились к морю через пещеры.

За поворотом перед генералом и адмиралом предстал «Циприт». Правый бок его уже залатали и покрасили в серый и чёрный цвета. Он стоял в море. На берегу оставался лишь мостик. Они подбежали к мостику и услышали шум. Прямо из леса вышли даорасисты. Они устремились к кораблю. Адмирал и генерал взошли (вбежали) на палубу, и мостик сразу же убрали матросы. Катер и Вазерфалл поднялись на капитанский мостик, где их уже ждал Дерман.

– Пошли, – скомандовал адмирал. В рубке сразу же зазвенел машинный телеграф, а на корме заработали винты, корабль начал разворачиваться.

– Где вы были? – спросил Дерман.

– А вот у этих баранов в гостях, – ответил генерал и указал на толпу даорасистов, стрелявших с берега в «Циприта», а некоторые смельчаки пытались добраться вплавь с копьями в зубах. – Мирные на редкость ребятишки.

– А это что? – капитан указал на «Золотого Тушканчика».

– Это кубок. За победу хитрости над жирностью, – сказал с гордостью Катер. – Будет что внукам рассказать, – затем он снова взглянул на толпу даорасистов. – Хоть бы к нам эта лажа не добралась.

– Она к нам не придёт, – пояснил Вазерфалл, рассматривая толпу в бинокль. – У нас нравы не те, homo vitiosus 36 36 Человек порочный. (плам. ) мы.

– Откуда ты знаешь?

Даорасисты уже выбились из сил, порасстреляли все патроны и сквозь слёзы кричали что-то на семи языках длинному генералу, короткому адмиралу и всей команде «громадной железной чашки» (как они назвали суперлинкор). А «Циприт» уходил всё дальше на восток, где лежал фрегат «Козерог».

Порт Монио пауком обвивал Монийский залив и ограждал город от солёных брызг и жестокого ветра. Справа располагался шумный Монио, а слева тихий Спокойный океан. Пребывающее в зените солнце отражалось в море, колышущемся рыжим пятном, и возникало зайчиками на стенах. В гавани стояло множество кораблей с различными флагами и бегали матросы разных национальностей в надежде выменять что-то у «туземцев».

В доке под номером «4—4» не стояли корабли, но возле дока, на мостике, находился адмирал Обкусаки. Он держал в своих миниатюрных ручках белый конверт с императорским штемпелем и веточку сакуры. Последняя цветущая веточка в этом году, из личной оранжереи императора. Адмирал всё посматривал на часы. Он ждал эту подлодку уже неделю. Время шло. Обкусаки переминался с ноги на ногу, поправлял уже завядшую и высохшую сакуру, подбирал осыпавшиеся с неё лепестки.

Вода возле дока забурлила и медленно начал подниматься из воды перископ. Сначала обычный, затем зенитный, затем появился перископ второстепенной рубки. Появились и сами рубки, окрашенные в чёрный цвет. На боку их красовался символ Сандзюнии – красный полукруг и красный иероглиф «Сандзю» 37 37 Обозначает цифру тринадцать у сандзюнцев, число островов Сандзюнского архипелага. внутри, белый номер «Е-44» и название написанное пламерицей «Bucefal». Когда подлодка прекратила свои вертикальные движения, адмирал вприпрыжку подбежал к ней, спрыгнул на корпус, ловко вскарабкался по скобам на верхнюю часть главной рубки и сел у люка. На его крышке завертелась кремальера, люк открылся, и возникла голова капитана Подлодкасана. Адмирал одним движением закинул конверт с заданием и сакуру в шахту, а сам начал закрывать люк. Капитан же наоборот противостоял этому. Мыслимое ли дело, срочно дойти до столицы после таких опасностей, да ещё и теперь не выпускают на волю.

– Какой дурак там люк мешает открыть? – спросил, наконец, капитан, так как обладал адмирал весом немалым, явно не по росту.

– Это я! – ответил адмирал. Капитан узнал его голос и сразу же отпустил свою кремальеру. Так что адмирал рухнул на обнимаемый люк и ударился локтями о металл. – Адмирал-сан, докладывает капитан «Буцефала» Подлодкасан…

– Отставить.

– Хорошо, не буду. А почему вы не хотите выпустить меня?

– Задание важное, – адмирал начал закручивать кремальеру. – Срочное к тому же.

– А какое?

– В конверте.

Послышалось как скобы сверху вниз одна за другой звякнули, потом запонкой вспороли конверт, зашелестели перебираемые листы и прогудел металлический пол от удара массивного тела, фунтов этак на сто двадцать.

– Чтоб меня! – наконец воскликнул капитан. – «Козерог»?

– Да.