Макс Квант - Хроника Свайн-Эберской войны

– Nu, kogdа s serdcem hughe, chem u tebya s golovoy. Znaesh, Kozlov, glyadya na tebya ya nachinayu verit v govoryaghie familii, – он повернулся к Макаревичу. – A ti poedesh v Spokoyniy okean i tam razuznaesh vse. Polnomochiya Taynoy Kafedri. 68 68 Ну, когда с сердцем хуже, чем у тебя с головой. Знаешь, Козлов, глядя на тебя, я начинаю верить в говорящие фамилии. А ты поедешь в Спокойный океан и там разберёшься во всём. Полномочия Тайной Кафедры. (белд.)

– Ponyal. Razreshite idti? 69 69 Понял. Разрешите идти? (белд.) – ответил Макаревич и вышел.

– Idi. A ti, Kozlov, istcho raz tak sdelaesh – v turmu syadesh! Ponyal? 70 70 Иди. А ты, Козлов, ещё так сделаешь, тебя посадят в тюрьму! ТЫ понял? (белд.)

– Da 71 71 Да, именно так. (белд.) , – спокойно ответил Козлов и тоже вышел.

– Ey, – крикнул ему полковник вслед, – ti zachem prihodil? 72 72 Эй, ты-то зачем приходил? (белд.)

Полковник Спайоникс вошёл в свой кабинет и посмотрел на портрет первого президента Западной Федерации Крайстона. Достал специальный платочек и протёр пыльную раму, после чего платочек полетел в мусорное ведро. Он сел за свой стол, заваленный множеством оргтехники и телеграфным аппаратом, и крутанул гироскоп, четыре кольца которого закрутились как по команде. Он тронул свою печатную машинку «Рузвельтик», протёр её специальным платочком и выкинул его в мусорное ведро. Потрогал свои ручки фирмы «Тичер», протёр их, и очередной платочек полетел в мусорное ведро. Достал маленький карандашик, поточил его механической точилкой и выбросил его в мусорное ведро. Специальным столовым пылесосом собрал мусор от точилки. Взял другой карандашик из стаканчика с ручками и карандашами фирмы «Верре». Посмотрел в окно на Марсово поле и вздохнул.

Всю эту девственную тишину нарушил телеграфный аппарат. Он включился, и узкая бумажная лента полетела на стол, вся испещренная точками и тире. Лента остановилась, Спайоникс машинально оторвал её и таким же механическими движениями стал читать, проматывая точку за тире. Также механически он начал переводить код:

– «ПОЛКОВНИКУ СПАЙОНИКСУ АГЕНТ ЭЛЬБЕРТ ТЧК СЛОЖНАЯ СИТУАЦИЯ НА ЮГО-ВОСТОЧНОМ ПОБЕРЕЖЬЕ БЕЛОДОЛИИ ТЧК НАПРАВЛЕННЫ СИЛЫ ЧЕТЫРЁХ СТРАН ДВ ТЧК ФАМЛЁДИИ ЗПТ ХАЗЛЯНДИИ ЗПТ ПУССЛЯНДИИ И САНДЗЮНИИ ТЧК СИЛЫ ОТБОРНЫЕ ТЧК ЧТО ДЕЛАТЬ ВОПР ЗН АГЕНТ ЭЛЬБЕРТ».

Спайоникс чуть-чуть (совсем чуть-чуть) подумал, затем выбросил ленту в мусорное ведро, но спохватился и достал оттуда. Аккуратно положил её в папку с надписью: «Дела Старого Мира». Затем переключил телеграф на «передачу» и начал машинально передавать:

– «АГЕНТУ ЭЛЬБЕРТУ ПОКЛОВНИК СПАЙОНИКС ТЧК НИЧЕГО НЕ ЗПТ В ДЕЛА СТАРОГО МИРА НЕ ЛЕЗТЬ ТЧК НАБЛЮДАТЬ ЗПТ КАК ЗАВЕЩАЛ НАМ НАШ ПРЕЗИДЕНТ КРАЙСТОН ВОСКЛ ЗН ПОЛКОВНИК СПАЙОНИКС».

Спайоникс переключил аппарат на «приём» и посмотрел в мусорное ведро.

– Да, – сказал он с удивлением и покачал головой, – что-то я стал много мусорить.

Стоял Спокойный океан. Волна накатывалась, волна откатывалась. Шумел прибой. Кричали чайки, хватали рыбу прямо с воды и, не помыв крылья, ели. По побережью ползали крабы и черепахи. На камнях устало лежали устрицы и грелись на солнышке многочисленные птицы. Нетронутый уголок белодольской природы, пока.

И всё это великолепие нарушил небольшой белый бурун. Он поднялся из воды. За ним появился фонарь водолазного шлема, а под ним по-фамлёдски обозначалось: «Ж. Б. ГИЛЬЕР». Вот поднялся шлем, а за ним и весь блестящий медью скафандр. Это был Гильер. Он шёл медленными усталыми шагами, а за ним из пучины поднимался резиновый шланг и трос. Как только Гильер добрался до берега, нервными движениями он открутил винт переднего стекла и открыл его. Часто задышал. Он наслаждался этим свежим воздухом.

Затем он открутил несколько винтов и снял шлем. Быстрым движением Гильер вырвал трос и шланг, оторвал остатки жёлтого спасательного пузыря. Затем тяжело вздохнул и повалился на траву… (какую траву?) песок.

Когда Гильер проснулся, ему захотелось есть. Он встал и осмотрелся. Только море, только скалы и песок – распростерлись перед ним. Он сориентировался и пошёл от моря. Поднялся через какую-то тропинку на скалу, огляделся. Впереди открывался вид на многочисленные сопки и лощины, лишь изредка на глаза попадались серые дороги, где не ступала шина автомобиля, и клубы дыма.

Кто пробовал хоть раз ходить в тяжёлом водолазном костюме – тот поймёт сейчас Гильера, остальным же остаётся только воображать. Ноги его еле сгибались, да и тяжёлый костюм не давал ему прыгать в нужный момент. Водолаз уже подумал снять его, но вспомнил, что костюм не снимешь в одиночку. Тут нужен ключ, отвёртка, а кое-где теперь и горелка. А потому бедному водолазу пришлось тащить теперь эту ношу весом с приличного сандзюндца, а подмышкой нести шлем, вдруг пригодится.

Минут через двадцать он вышел на серую и сырую дорогу. По ней было опасно ходить даже в скафандре. Гильер посмотрел направо и налево. Дорога была пуста. Он встал на обочину и пошёл в сторону от моря.

Дорога петляла. То заходила вверх, то вниз, то шла вообще к морю. На очередном подъёме водолаз увидел его…

Он шёл одетый по пояс (одежда была снизу), загорелый, в коротких штанах по колено, лёгких плетёных башмаках и в соломенной шляпе. Головной убор был такой старый, что даже вся солома на нём свисала с полей бахромой. В правой руке он держал корзину с разными житейскими мелочами, укрытыми хорошей суконной рубахой. На лице росла солидная седая борода, которой даже фамлёдский водолаз позавидовал.

Гильер смотрел на него, он на Гильера. Так они стояли с минуту и осматривали друг друга. Водолаз ни слова не знал по-белодольски, других языков он тоже очень-то не знал (Хотя его полиглотского словарного запаса ему хватало, чтобы напиться в большей части портовых городов.), тем более таких, которые знают аборигены в глубинке Снежной империи, даже автомобиля не видевших. Затем он спросил на чистом фамлёдском Гильера:

– Вы фамлёдец? – акцент был настолько легок, что не каждые весы смогли бы его измерить.

– Что? – водолаз не ожидал такого поворота событий.

– Я спрашиваю: «Вы фамлёдец?»

– Да, – изумлённо сказал Гильер, – а вы откуда знаете?

– У вас на шлеме написано по-фамлёдски, – он указал на водолазный шлем, Гильер и сам посмотрел на свою ношу.

– Да! – Гильер догадался и посмотрел снова на крестьянина. – Вы что сосланный дворянин? – кое-что о событиях последних лет в Белодолии он знал.

– Нет, я крестьянин. У меня все корни в деревне. Ещё от самого первопроходца Ерофеева!

– А откуда вы знаете фамлёдский?

– А… это целая история. Наш царь Василий VII был большим любителем вашей культуры. Он приказал двести лет назад всем дворянам учить ваш язык. Так вот барин наш был большим поборником всеобщего образования. А сын его приехал из-за бугра, от вас значит, и никакого языка кроме вашего не понимал. Ну, барин наш, чтоб не портить психику своему сыну, решил испортить оную своим крестьянам. Накупил книг и приказал учить. Иначе – розги и палки! Ну, за месяца три выучили мы его и лепетали при барине только на вашем языке. А сын-то его проказник был. Полез как-то к одной нашей девке со стихами. Шепчет ей по-фамлёдски стихи…