Макс Квант - Хроника Свайн-Эберской войны

– Наши?

– Куда там, наши. Нашего поэта Ружьина, но по-вашему. Шепчет он ей: «Я помню чудные ботинки, передо мной явилось вы…» И дальнейшее. Ну, а та ему по-вашему и поправляет (нашла кого поправлять): «Явилась ты, барин!» Ну, тот, конечно, свалился в чан со сметаной от неожиданности, а не от девки, девка-то спокойная, мужика скоро себе нашла, и ударился головой. Лекаря вызвали. Тот лечить. А в голове у этого студня, то есть как его. Сту… студ…

– Студента! – подсказал Гильер.

– Точно. Перемешалось в голове, значит, и стал говорить и понимать пуссляндский. Ну, барин накупил книжек, и всё началось по новой, – тут крестьянин опомнился. – А вы куда идёте?

– Я к людям. Надо к берегу бы мне. В город.

– Это запросто, но только вы не туда идёте. Эта дорога ведёт к морю, в эту сторону. А пойдёмте ко мне. Жена обрадуется. Или вы куда-то спешите?

– Да мне уже без разницы.

– Пойдёмте.

Крестьянин пошёл дальше, а Гильер за ним.

– Ну и как вам наш язык?

– Знаете, хазляндский легче. А тут картавить надо. А где вы такой костюм взяли? На ярмарке?

– Это скафандр, для подводного погружения.

– А, знаю. А чего вы в нём ходите по земле? Жарко ведь.

– Да мне его как раз снять надо.

– Это запросто.

В избе посередине стоял большой крепкий сосновый стол, за ним сидели: Гильер, крестьянин и ещё один человек мощного телосложения с длинной пегой бородой. На столе разложились разные яства, среди которых находилась и початая бутыль на три пинты с мутной жидкостью. А у стены стоял скафандр Гильера с отпаянными ботинками и припаянным шлемом на спине. У стены располагалась лавка, на которой сидела, сложив руки на коленях, женщина среднего возраста. Справа разместилась большая каменная печь, в которой потрескивал огонь, а в горшке побулькивал суп.

– Вот, Степан, – обратился крестьянин к бородатому великану, – ты у нас кузнец. Скажи как в такую штуку, – крестьянин указал варёной картофелиной на скафандр, – можно затолкать человека? Там же душно! Можно же задохнутся! – крестьянин сделал в слове «задохнутся» ударение не на «у» как все нормальные люди, а на «о» как кое-какие ненормальные и некоторые необразованные.

– Ну, – Степан обернулся на скафандр и положил на стол ломоть хлеба фунта в четыре. – Ну, – Степан почесал бороду. – Ну, – Степан повернулся к крестьянину и Гильеру. – В Хазляндии и не такое делают. Кузница у них дай боже, – Степан снова принялся за еду.

– В Фамлёдии, – поправил крестьянин.

– А мне хоть в Чайнае, но кузница хорошая. Нам такого за день не сделать… Нет, даже за два, – Степан положил ломоть хлеба на стол и выпрямился. – А то что пузырь этот лопнул, так это ваши кудесники недокудесили. Пузырь надо делать не из этого каучукчи…

– Каучука, – снова поправил его крестьянин.

– Каучука. А из обычного нашего добротного свинячьего пузыря.

– Поросячьего, – снова поправил крестьянин.

– А мне хоть из бычачьего. Может, ещё хряпнем?

– Давай, – крестьянин открыл бутыль и разлил по стаканам мутную жидкость. В комнату вплыл большой пушистый кот. Он шёл величаво (он здесь – хозяин), пока не учуял запах этой мутной жидкости. Кот чихнул и побежал вперёд к женщине, чуть шатаясь. Затем прыгнул на ей на колени и сразу же заснул. – Будем! – Все трое выпили из стаканов и закусили луком. У Гильера поплыло в глазах, и он упал лицом на стол, крестьянин успел подложить ему под лицо рушник, но упал водолаз лицом всё равно громко.

– Ну и хлюпики у них там в Пуссляндии!

– В Фамлёдии, – поправил крестьянин, глядя на спящего Гильера. По избе раздался оглушительный храп пушистого кота.

А в это самое время южнее «Альтаира» шли к своей цели «Буцефал» и «Циприт». Суперлинкор в открытую на своём праве приближённого к Белодолии. Подводная лодка же вод водой в надежде не попасть на глаза и уши пограничным силам вышеупомянутой Снежной империи. И что самое удивительное, во что не верят до сих пор «морские волки»: они шли параллельно друг другу на расстоянии двух миль в течение целого дня. Пока…

В тот момент адмирал Вазерфалл, капитан Дерман и генерал Катер находились на капитанском мостике. Капитан сидел за столом с циркулем, линейкой, курвиметром и карандашом. Он отмечал западный путь, которым пришлось бы вернуться в Хавбург (второй раз Лоурнейский пролив проходить не хотелось). Генерал сидел рядом с Дерманом и чистил свой проверенный «Киулнинг» сорок второго калибра. Этот пистолет неоднократно проверялся в бою, на его стволе стояло сорок три насечки – его подвергали чистке сорок три раза. Адмирал же стоял у края мостика и осматривал море в бинокль. На его шее висело ещё два бинокля, они отличались лишь степенью увеличения. Вес от биноклей был такой, что адмирал сутулился и чуть наклонялся вперёд. Будь мостик чуть ниже, адмирала пришлось бы соскребать с нижней палубы вперемешку с бинокулярной крошкой.

Всё шло тихо, и лишь шумело море, а платок генерала поскрипывал о гладкий блестящий корпус пистолета.

Капитан Подлодкасан сидел в главной рубке и смотрел на рыб. Всё же повреждённый иллюминатор удалось заменить, но вот герметик пока протекал – всё же под водой делали замену. Рядом у главного пульта управления стоял штурман Фар Ва Тэро и держал штурвал. Всё было тихо. Ничто не нарушало этой тишины. Пока не вбежал в рубку старпом.

– Капитан, – сказал он, запыхаясь, – разрешите доложить: мы вошли в зону, помеченную в задании адмирала Обкусаки. Нам следует подняться. Разведку местности лучше вести с поверхности.

– Валяйте, поднимайтесь, – штурман потянул за рычаг. – Поднять перископ!

Огромная труба, стоящая посередине рубки, задвигалась и, наконец, поднялась. Капитан повернул ручки, установил перископ на свой рост и начал осматривать море.

Адмирал взял бинокль с мощным увеличением и посмотрел сначала на море слева, затем на море справа. И тут он остановился. На водной глади возник белый бурун от перископа и сам «чёрный глаз» подводной лодки, торчащий длинной тощей трубой из пучины Спокойного океана. Адмирал покрутил резкость, затем обернулся, не опуская бинокль от глаз.

– Дерман, – сказал он и сменил бинокль на самый слабый, капитан оказался уж слишком близко в том. – Там перископ. Он navigans.

– Да? – ответил Дерман и отложил прокладывание курса. Адмирал снова повернулся к перископу и сменил бинокль на самый мощный. – Ну, мы вроде ещё в международной зоне.

– Уже нет, – ответил Катер, он уже всё определил лучше «морских волков», – чайки так далеко не летают. Какого хрена им здесь летать?

– О! второй появился, – отметил адмирал.