Егор Букин - Надежда и отчаяние

Чертово животное… Она загубила мое детство, детство, на которое я имел полное право! Я имел право вырасти нормальным человеком, а что в итоге?..

Неприятное ощущение в правой кисти заставило меня выйти из раздумий. Я вытащил руку из своего пальто и осмотрел ее. Кисть, совсем недавно бывшая белой и даже теплой, теперь была сине-красной и черствой, словно старческой; кожу в то же время будто бы кто-то сильно щипал. Даже если я замерзну насмерть на какой-нибудь улице ничего страшного не произойдет. Не велика потеря для мира. Подставив руку к потрескавшимся губам, я выпустил изо рта белый тепленький пар. На секунду ладони стали теплее. Быстро сунув руку в карман, чтобы сохранить это тепло, я двинулся дальше, растирая пальцами дырку в кармане. Это уже вошло в привычку, причину которой я назвать не осмелюсь. Возможно, я надеялся, что она магическим образом зашьется. Вторую же руку, кожа на которой от мороза уже давно покрылась красными пятнами и трещинами, противно болевшими всякий раз, когда сжимался и разжимался кулак, я вытащил и грел ртом, что не очень-то на самом деле помогало. Мороз был страшенный и с каждой секундой мой шаг мало-помалу ускорялся. В последнее время я начал замечать за собой одну странную вещь: я всегда очень быстро хожу. Если зимой это можно еще объяснить холодом и желанием скорее попасть в тепло, то про другие времена года такого явно не скажешь. Очень часто, когда я иду рядом с кем-то, меня дергают за рукав со словами «не беги». Я извиняюсь за свою спешку, замедляюсь на время и начинаю идти спокойно, однако через пару минут вновь набираю обороты, почти даже неосознанно. Одиночество ли в этом виновато, или особенность темперамента и характера – не знаю.

Через некоторое время, когда пальцы на ногах и руках уже перестали ощущаться, я добрался до исторического центра города, который скорее напоминал нечто среднее между деревней девятнадцатого и города двадцатого века. Многоэтажки остались позади; им на смену пришли деревянные и кирпичные домики, от одного вида на которые любой бы задался вполне резонным вопросом: а почему их еще не снесли? Вместе с тем перед некоторыми домами до сих пор висели большие куски ткани с изображением нормального дома. Данный ремонт ветхого жилья остался в городе после чемпионата мира по футболу.

Через время, за которое, – о, чудо, – не успел полностью замерзнуть, я добрался до симметричного коричневого здания, вытянувшегося на целый квартал. На первом этаже этого дома удобно расположилась круглосуточная аптека. Я вполне понимаю это: чтоб жить в этом доме, необходимо на постоянной основе пить успокоительное. Долго не думая, я зашел в подъезд и начал подниматься на третий этаж. Надо отдать должное нашим строителям – если фасад здания еще выглядел крепким и даже красивым, то внутри все превратилось в труху. Лестница узкая, ступени, местами поломанные, в каких-то очистках и бумажках, а воздух пропитан крепким запахом отхожих мест вперемешку с запахом помоев всех сортов. К тому же темно как не знай где, так что приходилось идти ощупью, держась за обшарпанную стену. Крохотное оконце, совершенно пыльное, ввиду достаточно раннего времени света не впускало.

На третьем этаже я обнаружил квартиру номер тринадцать, принадлежавшую хозяйке, у которой я и хотел снять какую-нибудь каморку. У двери ее я с минуту простоял в нерешительности, чрезмерно почему-то волнуясь. Наконец, мысленно досчитав до пяти, я выдохнул, после чего трижды быстро и сильно постучал. Немного времени спустя дверь приотворилась на щелку, из которой меня быстро окинули взглядом глаза, а уже после этой процедуры дверь открылась полностью. На пороге стояла женщина лет сорока- сорока двух, одетая в зеленый с цветочками халат.

– Здрасьте. Я по поводу квартиры, – сказал я неуверенно. Если честно, я пришел сюда только лишь потому, что пообещал хозяйке прийти. Сам я уже перехотел смотреть здесь что-либо. – Что здесь у вас?

– У нас тут пять семей живет, двадцать человек. Идемте. Туалет и душ общий, он у нас один. Кухня общая, – она указала на страшную комнату с тремя раковинами и двумя плитами. – Горячей воды нет.

Отличный риелтор эта женщина! Знает, с чего начать.

– Э, знаете…– Я секунд пятнадцать молчал, переламывая себя, чтобы сказать: – Наверное, я еще посмотрю варианты.

Хозяйка смутилась. Я быстро попрощался и поспешил удалиться ко всем чертям. Я конечно хотел сэкономить на квартире, но не жить же в этом коммунальном аду!

На улице я достал свой телефон и открыл «Avito». В закладках нашел еще один вариант, который мне нравился, но который казался мне несколько дорогим. Набрал номер и, двигаясь в сторону остановки, стал дожидаться ответа. Ехать нужно было на другой конец города.

Два часа спустя я вышел из зеленого «пазика» и отправился к двухэтажным домикам, из которых состоял по сути отдельный район моего города.

Что же мне предлагалось за девять тысяч в месяц? Коридор в три шага упирался в кухню, где уместился небольшой стол, два деревянных стула со спинкой, холодильник, старая газовая плита и кое-какая столешница с полками. По коридору направо расположилась комната, весьма большая, с одним раскладывающимся диваном, шкафом, и старым толстым телевизором, который, упади он на ногу, смог бы легко ее сломать. Вместе с полом. В туалете же ничего примечательного не было.

Вид этой квартиры меня несколько угнетал (непонятно почему), но чего не сделаешь, чтобы снова не жить со своей матерью! Мой друг-то, с которым я жил, недавно умер…

– Ну так как, берете? – вывела меня из размышлений хозяйка.

– Безусловно. Напомните, пожалуйста, месячную цену.

– Девять тысяч рублей

– А скидок студентам случайно у вас нет?

– Хорошо, давайте восемь пятьсот.

«Вот это скинула так скинула!» – подумал я.

– Хорошо, я заселяюсь. Оплачу сейчас, – сказал я и начал копаться в карманах в поисках кошелька, но уже через несколько секунд с ужасом осознал, что забыл его дома. На меня накатило такое сильное волнение, что руки и ступни в одно мгновение сделались холодными. Чуть ли не отчаяние. Причем я совершенно не знаю почему. Быть может оставленный дома кошелек ассоциировался с возможностью меня опозорить? – Кажется, забыл дома, – признался я все-таки и вдруг почувствовал себя виноватым. Вот оно. С ранних лет мне твердили, что забывать вещи плохо, а когда я случайным образом совершал этот плохой поступок, матерь говорила одну и ту же фразу, которую я запомнил на всю жизнь: «даже этого ты сделать не можешь».

– Ничего страшного, со всеми бывает, – сказала хозяйка, по всей видимости видя мою страшнейшую растерянность, так как я ошалело замер с руками в карманах. После этого мне сразу стало легче. – У вас наличка?