Егор Букин - Надежда и отчаяние

Я отрицательно покачал головой.

– Тогда переведите мне оплату за месяц на карту и все.

Я так и поступил. Затем все равно покинул квартиру; нужно перевозить вещи.

Только я вышел на улицу, как меня тут же обдало холодным и сильным ветром. С глаз против моей воли ручьем потекли слезы, отчего даже невозможно было нормально смотреть.

В скором времени подъехал автобус. Кое-как протиснувшись в него через первую дверь, я встал на месте даже не держась за поручни – меня просто прижала со всех сторон толпа людей. На улице холод, а внутри автобуса все так сильно надышали, что здесь стоит страшнейшая жара. Пот льется ручьями.

Я очнулся, когда увидел в запотевшем окне знакомые пейзажи. Что ж, вот я и приехал. Холодный ветер окатил меня, сильно мокрого, с ног до головы. Вскоре передо мной возник мрачный пятиэтажный панельный дом. Я быстро поднялся на четвертый этаж, но застыл перед дверью. На меня вновь напало то чувство, которое я испытывал вот уже многие годы: жуткое нежелание открывать эту чертову дверь, возвращаться в эту проклятую квартиру, к этому ужасному человеку. Когда я прихожу домой, она просто изводит меня, я чувствую, что умру, если не сбегу сию же минуту. Помню, как несколько раз после школы, когда уроки уже кончились, а все друзья разошлись, я просто брал и отправлялся гулять. Никакого пункта назначения, конечно же, не было, шел куда глаза глядят. Слушал музыку и шел. Скучно мне никогда не было, ведь я в какой-то степени люблю одиночество. Походы таковые прекратились, когда однажды я чуть не отморозил все пальцы на ногах.

На мгновение я закрыл глаза, собрался с силами, вздохнул и наконец вошел внутрь. Как обычно, никто меня не встретил. Тихо и аккуратно, стараясь не издавать звуков, пройдя по небольшому темному коридору, я прошмыгнул в свою комнату. Здесь стояла хорошая и красивая мебель: застеленная кровать, стол с принтером, монитором, книгами и горой тетрадок, а также кресло и шкаф. Я подошел к своему столу, взял лист, весь в моих каракулях синего цвета, и быстро пробежал по нему глазами. Кажется, я даже слегка улыбнулся. Одно из немногих теплых воспоминаний. Это черновая рукопись моего так и неоконченного рассказа «Комната одиночества». Во время письма для меня исчезало все вокруг, я забывал абсолютно обо всем, и даже время более не существовало. Я мог просидеть так до самого утра. Воображение переносило меня в какую-то другую комнату, другой мир, созданный исключительно для творческих людей. «Вот оно, – думал я, – мое предназначение! Я наконец нашел цель жизни!» Но потом мою веру в писательское предназначение пошатнули жестокими словами, и дело пришлось оставить, несмотря на ту силу, что я чувствовал внутри себя. Признаться, через некоторое время, интерес к делу пропал.

К моему же удивлению, кроме книг и рукописей у меня особо ничего и не было. Вытащив из-под кровати какую-то старую черную сумку, я начал аккуратно все туда укладывать: сначала пошли книги, после мои рукописи, а затем небольшая записная книга, куда я раньше записывал все, что могло пригодиться для нового произведения; последними же легли ручки и карандаши. В другую сумку я наложил своей одежды и ноутбук. Я хотел вызвать такси, но денег стало слишком жалко. Уже собираясь уходить, я вдруг вспомнил, что забыл самое главное – кошелек. Осмотревшись по сторонам и никого не обнаружив, я открыл ящик стола и достал кошелек. Лишь с двумя тысячами, как и положено. Осмотревшись еще раз, я кое-как приподнял лист фанеры, под которым и находились остальные двадцать тысяч. Деньги я прятал не от воров, а от матери, ведь она бывало нет-нет, да и возьмет у меня пару тысяч, причем не говоря мне ни единого слова. Я вернул на место фанеру, убрал купюры в кошелек, затем положил его в сумку и вышел из комнаты. В коридоре столкнулся с матерью…

– А! – вскричала она и чуть отпрянула назад, испугавшись меня. Рыжий кот, которого она держала в руках, от ее крика соскочил на пол и убежал. – Ну вот, опять ты его спугнул! Предупреждай, когда ходишь! – По интонации я понял, что она совсем недавно проснулась и что она явно не протрезвела после вчерашней пьянки. Она отвернулась и, наклонившись, начала водить рукой по полу, зазывая кота

– Чего тебе? – огрызнулась она на меня.

Я хотел что-нибудь высказать ей, но не находил в себе силы.

– Ну?! – Она повернулась и прожигала меня взглядом.

Я чувствовал, что во мне мало-помалу начинает зарождаться ярость. Кажется, и на лице моем это отразилось, так как мать косо на меня посмотрела. Глубокий вдох, выдох.

– Ну? Чего ты молчишь-то? Аль сказать нечего? – Она закашляла.

Я хотел уже начать говорить, но что-то не давало мне этого делать. И дело было вовсе не в волнении. То, видимо, была совесть. Ну не мог я, стыдно мне говорить все эти слова матери, своей матери, которая пусть и вызывает только ненависть, которая пусть и душила меня много лет подряд, которая пусть и убила во мне всю внутреннюю красоту, но которая все-таки меня создала, которая все-таки дала мне жизнь, пусть и совершенно никому ненужную и бессмысленную!

– Теперь ты можешь спать спокойно, – начал я медленно, чуть отступив назад и сложив на груди руки, – тебе больше не придется тратить свои нервы на меня. Я ухожу, мама. Я скопил небольшую сумму, снял себе квартиру и более тебя не потревожу. – Я махнул рукой. – Прощай.

Не дожидаясь ответа, я направился к выходу. Кажется, она что-то говорила вслед, но я уже совсем ничего не слышал.

Я прошел мимо остановки и поплелся дальше.

Не знаю почему, но мне не стало весело. Даже какая-то тоска вдруг накатила. Уже на улице мне в голову начали лезть более подходящие, более мягкие для этой ситуации слова и они, конечно же, были в сотню раз лучше сказанных мной.

Через несколько часов я наконец оказался в своей собственной квартире! В квартире, где мне больше никто не помешает! От осознания этого вернулось слегка приподнятое настроение. Я вытянулся и с улыбкой заложил руки за голову. Разложив все вещи, я начал думать, как заработать денег. Институтской стипендии в две с половиной тысячи рублей дай Бог чтоб хватило на еду. И это она еще социальная по отсутствию кормильца. А ведь я еще хотел купить какие-то курсы по философии, записаться в автошколу, купить какие-нибудь книги, записаться на курс по созданию музыки (я всегда любил ее), да купить нормальных сигарет в конце концов!

Я открыл окно, что было прямо напротив стола, и вдохнул свежий дневной воздух февраля. Впереди и по сторонам раскинулись темно-серые плоские крыши домов, а еще дальше торчали золотые маковки церкви. На календаре была отмечена суббота, и потому-то откуда-то снизу уже доносились вопли пьяниц. «А не сходить ли и мне куда-нибудь?» – пронеслось в моей голове. Алкоголь я, конечно, ненавидел лютой ненавистью, но вот поесть никогда не помешает. Открыв приложение «Сбербанк», я быстро передумал идти в кафе и предпочел сходить просто в пекарню. Закрыл окно, и пошел.