Виктор Улин - 2 наверху

– Да, уж, эти сеятели разумного-доброго-вечного…

Школьных учителей Панин не любил.

Его постоянно назначали в оргкомитет областной математической олимпиады школьников – заниматься работой утомительной и, как всегда, бесплатной.

Было противно вспоминать, к каким ухищрениям прибегали « сеятели », чтобы протащить своих учеников в призеры лишь с целью заработать себе очки и получать звание « методиста ».

– Думаю, конечно, все как-то переиграется, – сказал Куценко. – Для тех, кто не смог купить хороший ЕГЭ устроят возможность сделать то же самое при поступлении.

– Хочется надеяться. Иначе работать в ВУЗе не останется смысла.

– Смысл, Дима, найдется по-любому. Помнишь анекдот про американца и русского?

– Не помню. Какой?

– « Скажите, а у вас в России есть хоть что-то, чего нельзя купить ?» « Конечно есть! Но оно стоит очень дорого .»

– Хорошо бы, если так, – он кивнул. – Потому что в самом деле без машины устал.

– Но тем не менее, Дмитрий Викентич, имей в виду, что в будущем году приемная кампания может принести хрен целых и хер десятых. Так что я бы на твоем месте взял автокредит. Чуть-чуть переплатил, зато ездил.

– А кто мне его даст? с моей « иошной » зарплатой?

– Почему « иошной »? Ты разве не доцент?

– Потому, Федя, – Панин вздохнул. – Ты забыл, на какой я кафедре? Новой доцентской ставки не было сто лет.

– Ах да, точно. Удивляюсь вообще, как ты со своим пьяндыгой Зотовым сумел защититься!

– Это было давно.

Он махнул рукой, в былое уже не верилось.

– Вроде проветрилось, – сказал Куценко, заглянув в машину. – Поехали.

– Поехали. А то как бы там твое место не заняли.

– Мое не займут. А ты садись и сиденье сдвинь, ноги у тебя длинные, по земле будут волочиться.

Салон маленькой машины оказался неожиданно просторным, Панин устроился удобно.

В замкнутом пространстве приятно пахло дорогим дезодорантом, уют радовал.

Куценко неторопливо вырулил с парковки, обогнул физматкорпус, вывернул на улицу, миновал главное здание и они покатились под гору.

– Хорошо, – блаженно сказал Панин, глядя на бегущие назад дома. – Машина у тебя зашибенская, у всех воняет тухлой псиной, а у тебя как в пятизвездном отеле. И вообще, Федор Иваныч, мне тебя сегодня бог послал.

– А ты вообще что нынче такой умандошенный? – спросил Куценко. – Трахался, что ли?

– И еще как. Попринимай-ка весь день экзамен в паре с Ильиным и я на тебя посмотрю.

– Да, желтолицый полупидор кого угодно доконает.

– Последний год я перед ними прогибаюсь, – сказал он.

– Перед кем – « перед ними »? – уточнил Куценко. – Конкретно? Все мы перед кем-то прогибаемся и сами кого-то прогибаем. Главное, чтобы вторых было больше, чем первых. И чтобы первые не забывали про вазелин.

– Перед завкафедрой, через него перед деканом и кто там еще укажет, какой рукой мне держать пипирку при писяньи.

– Крепко сказано!

– Я серьезно, Федя. Получу доцентский аттестат и пошлю всех нафиг. Буду пьянствовать и срывать лекции получше Петровича, и никто мне ничего не сделает. А со званием « доцента ВАК » смогу уйти куда угодно. Хоть в академию управления при губернаторе области, математика есть и там.

– Завидую твоим планам, – сказал Куценко, затормозив перед светофором и глядя на стрелку, которая должна была вот-вот стать зеленой. – И желаю им сбыться на двести процентов. Но я не о том. Ты Гагатьку потрахал или нет?

– Нет, – честно ответил Панин, поскольку тема была фундаментальной. – Только сиськи потрогал. Она девственница.

– Сегодня девственница, завтра недевственница, – возразил Шаляпин прежде, чем повернуть направо. – Лучше скажи, как у нее сиськи? Имеет смысл вообще?

– Шаляпин, тебе что, сисек мало? Ты вроде и сейчас едешь не дрова пилить.

– Сисек много не бывает.

Панин не ответил.

Сейчас он не понимал, зачем потащил Веру Сергеевну на лестницу, замышлять что-то относительно нее было верхом неразумности.

Да и вообще было стыдно, что сегодня он вел себя, как какой-то ухарь-купец.

Однозначно, это было не его стилем.

– Ты видел, как работает типографская гильотина? – без всякой связи спросил Куценко, переключив передачу, поскольку теперь дорога шла в гору.

– Нет, откуда. А ты видел?

– Видел. В позапрошлом году, когда наша кафедра работала по приемке. Ходил в РИЗО, надо было приготовить листочки с тестами. Их печатали на А1, потом резали.

– На гильотине?

– Ну да, не ножницами же. Кладут целую стопку, выравнивают, потом нажимают две кнопки по краям стола, нож опускается – раз и пополам.

– А почему две и по краям?

– Чтобы рука не попала под нож. А так обе заняты, иначе не сработает.

– Здорово, – сказал Панин.

– Не то слово. Шайтан-машина.

– А что ты ее вспомнил сейчас?

– Да хер его знает. Подумал, что руки-ноги заняты, но если попадет пятая конечность – ахнуть не успеешь, как Гагатька навек останется девственницей.

– Далась тебе эта Гагатька, – он вздохнул. – Или для полноты списка?

– Не знаю, – Куценко беззаботно повел могучими плечами. – Такой уж я.

– Да уж, такой.

– Слушай, Дмитрий Викентьич, что я тебя хотел спросить. Ты ведь вступительные задания нынче составлял?

– Не я один, – ответил Панин. – Но материалы есть. Все, по всем специальностям. А что?

– На заочку для экономистов тесты у тебя есть?

– Есть, конечно. Я и составлял, кстати, изощрялся, как мог, чтобы у этих дураков мозги заплелись в морской узел. А ты что – на заочку остаешься?

– А ты нет?

– Нет. Отстреляем дневное и ухожу в отпуск. Всех денег не заработаешь, сил больше нет. Я ведь вместо Петровича дочитывал матанализ на втором курсе. Он, как всегда, взял, через две недели запил, спихнул на нас. Первые два семестра тащил Башмаков, вторые два пришлось мне. А там представляешь что? Кратные и криволинейные интегралы, векторный анализ, ряды Фурье – его в гробину мать… И не физики – математики, им все надо доказывать, вплоть до теоремы о неявной функции…

– Ну и порядки на вашей кафедре! – Куценко покачал головой.

– Наши порядки – не то слово. Когда я смотрю, что у Спивака и что у нас – кажется, что работаем в разных ВУЗах. У меня своей нагрузки на физфаке выше крыши, вся аудиторная. Плюс к ней еще четыре часа в неделю на матфаке, основной курс. Я читал, Петрович получал зарплату. В общем, устал до смерти. Собирался куда-нибудь поехать, в Турцию или на Кипр – но ты мне пустил ежа под череп. Может, не поеду, не буду тратиться.

– А я буду работать до упора. В свете грядущих событий хочу поменять колеса, себе возьму покруче, « Матизку » отдам жене. И сам понимаешь, в этом деле заочка – золотая жила. Ты же знаешь, кто там будет поступать?