Максим Петросян - Река несчастья

© Максим Петросян, 2022

ISBN 978-5-0059-0952-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

– No. A nessuno piace stare da solo. Ma ho imparato a conviverci. 1 1 Посвящается Элио – Ты любишь быть один? – Нет. Никто не любит быть один. Но я научился жить с этим.

Все мы любим лето. У каждого оно своё и нет одного одинакового, или одного единого лета. Каждый год, абсолютно неизменно, мы чувствуем совершенно необыкновенные чувства которые всё время отличаются друг от друга и сравнивая их, мы не можем понять к чему же они ведут нас. Можно сказать что они ведут к счастью, но не всегда. Очень многие события которые происходят в те короткие три месяца жизни, могут сохраниться в памяти на долгие годы вперёд, и бывает, ты будешь стараться забыть их так сильно, до мозолей на руках и мешков под глазами. Кто бы что ни говорил, отказаться от этого нельзя, и не надо. Без этих мгновений, мы не узнаем саму жизнь, саму её истину, потому что во всей жизни, в каждом году, нет ни одного момента схожего с этими тремя месяцами жизни которые несутся так быстро, но запоминаются так надолго, чувства от которых будут длиться вечно.

И самое главное что воспоминания были во мне абсолютно всегда. Каждый раз когда я шёл куда-то, направлялся, думал о чём-либо, или же хотел что-то, я всегда возвращался, рано или поздно, к тем самым воспоминаниям. Более счастливые моменты наоборот усугубляли моё положение, но при всём при этом, они всегда были со мной. Хоть это самое лето было так давно, что я не могу уже вспомнить сколько мне тогда было, но оно до сих пор со мной, и любые попытки оторвать его от меня самого или же забыть, не увенчались успехом раньше и сейчас. В каком-то смысле я смирился с этим, но во мне всегда была борьба, которая продолжается до сих пор, но чем же она мне не помогает? Если говорить честно, понятия не имею. Потому что я до сих пор так же глуп как тогда, и до сих пор так же влюблён.

Очень часто, погружаясь во всё это в очередной раз, я теряюсь. Теряюсь в пространстве и времени, и даже, в самом себе. Я не уверен, изменился ли я с тех времён, или же, я всё тот же мальчишка, познающий прелести жизни, влюблённости, нежности и тяги к чужой жизни. Я никогда после не чувствовал нечто похожее на это, но значит ли это, что я другой? Значит ли, что будь у меня ещё один шанс, хоть на день, на минуту, вернуться туда, я бы не согласился, не успев свет из окна озарить мою спальню, в которой, недавно проснувшись, ничего не делая, лежало моё тело, с венами без пульса, и глазами, устремлёнными куда-то ввысь.

We wasted so many days

Теплота солнца, такое приятно ощущение. Выходишь на веранду, и солнце бьёт тебя, обливает, всей своей мощью, и красотой. Не успеешь сказать и слова, как ты весь в нём, и лишь некоторая часть тела, случайно попала под тень дома сзади тебя. Как бы жизнь не менялась, солнце сверху нас, всегда то же самое, и именно она является путеводной звездой, не только направления света, но и жизни.

Сама жизнь в Италии напоминает старый домик, на окраине маленького городка, в котором ничего не происходит, и люди просто живут. Ходят в гости, пьют, посещают бары, и конечно же, обсуждают политику. Всё это на чистом итальянском языке, приправленном долькой этнических и территориальных особенностей речи. Слушать их разговоры за столом, пока подносили последний десерт, было одно из моих любимых занятий. Нет, я не спорил с ними, или даже присоединялся к их разговорам, плавно переходящим в ссоры. Я просто слушал, растворившись в показательных движениях рук, и слов. Иногда смеялся, а иногда заливался краской за их слова. Меня они почти не замечали, за исключением, если со мной начинала играть Перла, запрыгивая на мои колени и облизывая их, попутно крадя что-то на столе.

Большинство наших кресел и стульев были без спинок, либо, с тонкими деревянными спинками, которые не так сильно раздражали кожу на спине, которая всегда была загорелой, а у кого-то через чур. Мы принимали этот климат как данность, практически никак не борясь с ним. Он был един с нашими организмами, и нельзя было представить здешние края без него. Этим он и был особен у туристов, желавших уйти от смуты городов, и погрузиться туда, где время остановилось, и люди, кажется, вместе с ним. Нельзя точно сказать почему. Просто так сложилось. Религия, природа, люди – всё это составляло и создавало ту самую магию.

А что до меня, я жил, ничего не делая, как почти все. Гулял по утрам и вечерам, играл с собакой, читал попавшие мне в руки книги, ел виноград, растущий в нашем саду, и чувствовал что нахожусь в прекрасном месте, и никогда не переставал так думать.

Тем летом, а было оно на моё семнадцатилетие, я занимался теми же вещами, как и всегда. Всё казалось тем же самым, и так оно и было, до одного момента.

Тогда, я только проснулся, было примерно восемь утра, как вдруг я услышал звуки падающего мяча. Он отбивался то от земли, то явно от нашего дома, стены рядом с моей комнатой на втором этаже. Окно было открыто, так что я слышал всё отчётливо. Сначала я старался не придавать этому значение. У нас по соседству жило несколько маленьких детишек, хулиганы ещё те, с красными щеками и пузами. Иногда они вытворяли что-то подобное. Но потом, я осознал что они, при их низеньком росте, и коротких ручках, не смогли бы докинуть мяч до второго этажа, так что, спустя несколько минут, и закрывания ушей подушкой, встал, и быстро направился к окну. Меня в ту же секунду осветило солнце, сегодня оно было безжалостно, и я увидел не мальчишку, у которого даже волосы ещё полностью не проросли, а парня, с шевелюрой на голове, как грива коня. Он пинал мяч своими ногами, неприкрытыми ничем, кроме шорт, и волосы на которых защищали бежевую, явно изменившую цвет от загара, кожу от солнца.