Сергей Николаев - Невский Переплёт

Поэтому, дразнить меня – это был неуместный перебор. Во мне закипала злость – «Ах ты, меркантильная коза! Успех ей подавай! Глаза-то где были у тебя три года назад? Тоже мне бизнес-вумен! Задницу подтирать своей тупоголовой начальнице – это, наверное, высшая ступень карьерной лестницы!» Только я хотел все это сказать, как увидел в Ольгином взгляде безразличие к происходящему. «Ей было наплевать и на меня и на мои вопли!»

Сумку я забирать не стал. В прошлый раз она быстро остыла. Быстро переодел штаны, прихватил из прихожей связку ключей, баллончики с краской и альпинистское снаряжение. Когда уже спускался, за мной неожиданно распахнулась Ольгина дверь и во мне забрезжила надежда на примирение. Я уже почти улыбнулся ей навстречу, но мой наивный оскал погасила прилетевшая в лицо куртка. А за курткой полетела и сумка.

Мне нужно было срочно выпустить пар. В крайнем случае – просто побыть одному и переварить все сегодняшние пинки от «госпожи удачи». На третьем этаже кто-то жарил пироги и у меня от голода скрутило живот – сегодня утром я перехватил лишь один бутерброд. «Стратег» сказала, что «сытое пузо – трудяге обуза» и выпнула меня «собеседоваться». «Бездушная женщина! Мама бы никогда так с отцом не поступила». В памяти всплыла почему-то Новосаратовка. Года три назад, в поисках очередной адреналиновой таблетки, я забрел на бетонные дуги, демонтированного Володарского моста, складированного на правом берегу Невы. Эти блоки в девяностых заменили тогда на металлические, а арки целиком привезли баржами и сложили в Новосаратовке.

Вообще, как говорила мама, мост вовсе не Володарский. Коммуниста, убитого на месте его строительства звали Гольдштейн. Так что он как минимум – Златокаменный 5 5 Здесь дословный перевод с немецкого. Goldstein – золотой камень. . Шутка. В Петербурге действующий мост соединяет Народную и Ивановскую улицы, соседствуя с Обуховским и Финляндским. Из-за самой поздней разводки его называли "последней надеждой". Как символично!

Появлялся я тут редко. Здесь было тихо и как-то по особенному уютно. Это была моя келья безнадежности, обитать в которой я любил, когда на душе было очень мерзко и паршиво. Однажды я привел на это место Олю, но она, будучи законченным прагматиком, не сияла от восторга быть жертвой лирических медитаций у бетонных решеток. «Зачем ты меня сюда приволок, это же символизм! Разрушенный мост – это разбитые мечты», – говорила она. – Поехали в клуб и отдохнем нормально, как люди, а не как эти бродяги, что мотаются по «заброшкам».

Арки были испещрены тэгами моих «коллег», но все они находились внизу. Я мечтал когда-нибудь забраться по тросу на средний навес и изобразить портрет Ольги. Разумеется, только лицевую часть, с той улыбкой, какую я запомнил с момента нашей первой встречи. Мне казалось, что этот шедевр укрепит наши отношения. Теперь, кипя от злости, я желал нарисовать шарж, с торчащими ушами и мерзкой ухмылкой. Пусть весь Питер знает об этой меркантильной гадюке. Еще и в сеть выложу! «Неудачник! Покажу я ей какой я неудачник! Еще локти кусать будет, сгорая от стыда»!

Злость таяла, как весенний снег. Вообще, я не мог долго находиться в каком-то перманентном состоянии. Мама учила, что в этой жизни синусоида эмоций – залог гармоничного бытия, поэтому я убеждал себя, что все не так уж и плохо. Да, ее слова обидно ударили по самолюбию, но не более. Куда-то глубже они не прошли. Оля давно перестала вызывать во мне сильные эмоции. В первое время с ней было весело и интересно. Мы гуляли у Грибанала, ходили в кино, много целовались. Вот только в какой-то момент, она стала нервной, постоянно переживающей из-за мелочей, вечно недовольной занозой, которая постоянно пытается мной помыкать. «Если я разбил тарелку – то руки из одного места, а у нее почему-то на счастье, и эти ее вечные «сходи в аптеку» меня дико бесили. Последний раз, когда я достал листочек из кармана перед фармацевтом, у меня произошел очередной паралич языка. Из груды непонятных названий БАДов, я нашел «контейнер для линз» и тампоны «Три капли». И ведь она знает, что мне каждый раз так неловко покупать ей эти самые «женские штуки» …Для меня это прямо отдельный вид унижения. Провизор выцарапала у меня из рук листочек и пошла собирать нужные предметы. Когда развернулся, чтобы поскорей ретироваться, поймал на себе понимающий взгляд мужика из очереди: «Мол, сочувствую, да ладно, все нормально, все мы люди.»

Пока я шел ловить такси, то размышления мои бежали галопом, как лошади на Лахтинском ипподроме. «А еще у Оли есть супер способность – она знала названия цветов "от дарк-черри" до «иссиня-обсидианового» – и эту бессмысленную педантичность, я, сам того не замечая, начал у нее перенимать. Как говориться – с кем поведешься!

***

… Молодой человек, двадцати пяти лет отроду, подошел к белой металлической лестнице, спускающейся к берегу Невы. «Когнитивный диссонанс, твою дивизию!», – арки были загорожены забором и колючей проволокой. Какой-то коммерсант выкупил келью визитера, навесив кучу предупреждающих знаков по периметру. «Ну ничего, я и не в такие места пролазил! – размышлял Филипп. Нужен чат руферов!» Он ввел запрос на трип по Володарке и буквально через две минуты получил ответ с детальным описанием прохода. Было несколько вариантов. Откинув идиотские – типа «прыжка с шестом», был выбран «грязный вариант» – по берегу.

Солнце припекало совсем по летнему, поэтому от влажной земли пошел вязкий запах тины и тухлой рыбы. Спустившись по лестнице, Филипп со всей своей амуницией начал пробираться вдоль откоса с вялой травой и облетевшими кустарниками. Судя по трип-совету ему предстоял путь метров двести по покрышкам и береговым завалам мусора. Благо Нева отошла, обнажив приличный кусок берега. Аккуратно ступая между препятствиями, он шаг за шагом продвигался к своей цели.

Неожиданно сзади послышалось хлюпанье. Повернувшись вполоборота, молодой человек заметил фигуру пожилого мужчины, шагавшего след в след за ним. Его уместность здесь была, скажем, как у бегемота в Казанском соборе – дорогой костюм и плащ, да еще и шляпа с портфелем – Капец! Филипп остановился и повернулся к попутчику лицом.

– Извините! Вам помочь?

Мужчина растерянно посмотрел под ноги, стараясь зафиксировать свое положение в пространстве между покрышками. Обретя устойчивость он ответил: «Молодой человек, добрый день! Вы не подскажете, как мне пробраться к этим замечательным конструкциям? Я архитектор и всегда преклонялся перед этим шедевром Передерия. Мне просто жизненно важно попасть на этот столп железобетонного творения. Вы мне не поможете?»

«Чокнутый профессор, точняк! Или маньяк! А может и то и другое!», – опаской пронеслось в голове Филиппа. «А если он мне по башке даст и закопает под мостом? Один с портфелем у «заброшки»! Похож на этого, как его там – Чикатило!» Осторожно, боком-боком Фил прижался к стенке какого-то металлического сарая на берегу.