Ирина Пичугина-Дубовик - Тонечка и Гриша. Книга о любви

Бревенчатый дом слепо глядел на юношу бельмами затворённых ставень…

Тонечка дрожала в тёмной горнице, спрятавшись за юбку матери.

Катерина сурово молчала, выжидала.

Генерал велел не задерживаться.

Бричка улетела.

Катерина тяжело перевела дух. И уронила на пол ухват, что стискивала в руке, на всякий случай.

Позже Тонечка учила на курсах, что —

– В четыре часа дня 25 октября 1922 года части Народно-революционной армии Дальневосточной республики вступили во Владивосток.

И по всей большой России закончилась Гражданская война.

А ещё через три недели Дальний Восток стал составной частью Советской республики.

Да только тут и окончилась славная история заселения Приморья казачеством: большинство казаков воевали на стороне белых и были вынуждены эмигрировать в Китай, Австралию, США, куда глаза глядят, и корабли везут…

История перевернула жесткую, несгибаемую страницу свою…

Вот и наступил 1930 год на советском Дальнем Востоке.

Старое прошло.

Кануло.

Жизнь потекла совсем по-новому.

Но для Терченковской слободы во многом пока ещё по- старому. Трудно ломаются людские обычаи и представления. Память предков живуча. Декретами не переломишь.

С последних событий минуло ещё восемь лет, в свои шестнадцать Тонечка расцвела обаянием.

Всё, ну всё было при ней: кротость, нежная, лукавая улыбка, тёмная коса в руку толщиной, материнское наследство – беловская порода. Вообще, все сёстры Тонечки отличались… нет, вовсе не классической правильностью черт! Очаровывали они игривой живостью и миловидностью. Незлобивостью и надёжностью веяло от них.

Вот и старшая, Марья, уже невеста. Переживал Степан, что не могут они старшей дочери дать достойное приданое.

Не с чего давать.

А скоро свадьба! Жених служит на железной дороге в большом городе Никольске-Уссурийском. Скоро уедет Марья к своему Ивану за тридевять земель, аж за 150 километров от Владивостока, от родных! И будут они там вить своё гнездо, Иван да Марья. Катерина успокаивала мужа, подтрунивала над его «муками совести»,

– Да у неё такое богатое приданое, любой позавидует! Сам считай! Городская дума, газовый завод, две молочных фермы, свой водопровод!

Степан прекращал хмуриться, улыбался солёной шутке жены. А та, подбоченясь, приплясывает перед ним, – Ох-ох, не дай Бог с казаками знаться! По колено борода – лезет целоваться!

Смеётся, чертовка, ну как тут и не полезть… целоваться?

А улыбчиво-лукавая Тонечка? Уже заглядываются и на неё. Круглолицая и кареглазая, с крохотными ручками и ножками, со врожденным изяществом движений и тактичностью речей. Но при всей кажущейся мягкости, мечтательности и покладистости своей натуры – оставалась она казачкой, а значит, проглядывал в ней огонь сильного характера и упрямства. Да и замуж-то Тоня пока не стремилась.

Грамотная и довольно развитая девушка, она хочет учиться. Но, увы, Катерина отпустила Тонечку только на курсы подготовки воспитательниц детских садов.

Да, с новой властью стали организовывать детские сады, увеличивать количество амбулаторий, школ.

Катерина, казачка твёрдых правил и старых понятий о жизни, не представляла себе дочерей служащими! Дочери должны быть жёнами, матерями, хозяйками в своём дому, а не бегать с портфельчиками на «службу». Служить должны мужчины! Не просто так называют их, мужчин: муж и чин! Оба старших сына Катерины радовали мать, поднимались при новой власти. В люди выходили.

Но, как бы то ни было, под влиянием мужа Степана, Катерина согласилась на эти курсы для Тонечки. Все едино, судьба дочери была уже матерью расписана и устроена. Катерина сговорилась со своей подругой и ровней. У той был сын, старше Тонечки лет на семь.

По казацким меркам – очень правильно. А Прохор – жених богатый.

Он давно вздыхал по Тонечке. Кто не залюбовался бы юной чаровницей с таким ясным, добрым личиком? От Тонечки просто веяло уютом и весельем, рядом с ней расцветали цветы, солнце выходило из-за тучек. Да и не болтлива она была. От Катерины досталась ей степенность и умение твёрдо и весомо сказать, как отрезать. Но пылал во всех женщинах Беловых такой мощный женский огонь, что мужчины против воли оборачивались вослед, затаив дыханье.

Ох, хороша была Тонечка!

Катерина уговорилась с Симой, своей двоюродной сестрой, имевшей маленький домик во Владивостоке. В будние дни Тонечка, когда ходила на курсы, гостевала и столовалась у тётки, а на выходные уезжала домой, на Угольную.

Чай не ближний свет-то!

Тётка любила племянницу за уживчивый характер, за стремление всё уладить, всем помочь, да и любая работа горела в Тонечкиных руках. Сдружилась Тоня и с Галей, старшей дочерью тётки Серафимы.

Теперь Тонечка ходила на курсы. Она уже взрослая!

И впервые в жизни получила относительную свободу.

Гуляли они с Галей и ухажёром Прохором по Владивостоку, даже раз в музей сходили. Чудно там показалось девушке, но интересно. Тётка отпускала их с Прошей в кино, только чтобы к ужину были дома! С этим у тётки строго. Но ничего, Тонечка привыкла быть под рукой суровой матери и не причиняла тётке хлопот.

А Проша, сговорённый жених, пока что учился-оканчивал школу молодых командиров, готовящих кадры для пограничных застав.

Называлось это учебное заведение – Владивостокская высшая пехотная школа. Была она передислоцирована в марте 1922 года из города Омск во Владивосток, когда 24 пехотную Омскую школу командного состава реорганизовали в командные курсы.

К тридцатым годам школа уже носила имя Калинина. Готовили во Владивостоке не только строевых военных, обучали там и военных разведчиков, имелось при школе и секретное отделение для иностранных курсантов: корейцев, китайцев, японцев. Забегая вперёд, много пользы принесло это советской России.

Однако, главное – в высшей пехотной школе из детей казаков, рабочих и крестьян ковали квалифицированные армейские кадры, офицеров РККА, специалистов широкого профиля.

В том числе и пограничников.

И учились в этой школе молодых командиров талантливые юноши, придирчиво отобранные по всей стране. По комсомольским путёвкам, партийным распоряжением присылали их отовсюду, со всех концов огромной советской страны.

К концу своего обучения Прохор сдружился с Григорием, сыном брянского крестьянина, из семьи бывших крепостных.