Амид Голт - Фиалки завяли – остался лишь цвет

Слева был маленький прудик с уточками и деревянными мостиками, справа – дорога к спасению, которую мне теперь не пройти и не проскакать. Людей видно не было. Впереди на газоне белела роскошная берёза. Безответственные технические службы не отпилили несколько нижних ветвей, и они, ниспадая, касались земли. Меня всегда удивляло, почему в фильмах никто никогда не спасается на деревьях. Вот сам и попробую, ведь больше я не бегун. Одна ветка, вторая. Мать твою, нога! Залез. Оно подбежало и шлепнуло ладонями по стволу, запуталось в тонких ветках, злобно заскулило, попыталось ухватиться за них, но над мелкой моторикой я не работал – кому уж, как не мне, знать, что оно не справится с этой задачей. Я прижался к стволу, ощущая кожей нежность молодой березовой коры в тех местах, где отсутствуют чёрные трещины.

Утро четвёртого дня встретило меня чистым голубым небом без единого облачка, умытыми дождём дорожками, свежей, напитавшейся влагой зеленью травы и пением птиц. Волшебно! Если только не любуешься всем этим с ветки дерева, да ещё и будучи зверски голодным. Ночью удалось попить: я облизывал листья, высасывал влагу из рукава халата, когда вода пропитала одежду. Конец июля, тепло, в октябре я бы так долго не протянул. Людей по-прежнему не было, а я, обессиленный, уже не мог кричать. Тварь стояла, прислонившись спиной к соседней яблоне, и, не отрываясь, наблюдала за мной. Из её рта перестала вытекать слизь, что было неплохо: скоро она должна была перегреться – система кровоснабжения работала на износ.

Тут моё внимание привлек новый звук. Это было фырканье, такое милое, прям как в мультяшной озвучке. Ёжик, хорошенький, с черным носиком, которым он шевелил, вынюхивая вкусности. Я тоже хочу вкусности… Назову его Мурманск. Такой милый! Вкусный, вкусный ёжик Мурманск. Хочу жареного ёжика – подумал я, посмотрев на свою ногу – … со сливами. Тварь не обращала на животное никакого внимания и продолжала «любоваться» мною. Скоро, скоро, ублюдок, ты сломаешься!

Я, всё-таки, гениален! Ведь этот урод ещё работает! Даже в экстремальных условиях, даже недоработанный! Как он вообще сумел сохранить хоть какую-то координацию?!

И тут я увидел его. Яблоко! Яблоко! Яблоко! Соседняя яблоня, к которой прислонилось создание, была корявой и старой, ветки её неоднократно опиливались, а кора отходила целыми пластами, были видны следы жизнедеятельности короедов, листья грязно-зелёного цвета свернулись в трубочки, их изъели вредители. И как эта уродина смогла родить такое совершенство? Яблоко! Яблоко! Яблоко! На самом конце веточки, с листочком, как на картинках, с розовым бочком, полное сладкого, немного с кислинкой, сока. Вот оно что значит: видны косточки насквозь! Я хочу это яблоко! Я уже почувствовал его запах и вкус, мой рот наполнился слюной. Я должен дотянуться до него! Ветви березы и яблони встречались, нежно перевиваясь как две подруги, и если бы я влез чуть выше, то смог бы дотянутся. Я шумно сглотнул, отстегнул конструкцию из ремня и шнурков, которой фиксировал себя к стволу на ночь, и пополз… всё ближе и ближе к своей мечте. Вот ещё чуть-чуть, ещё чуть-чуть, ещё немного… Долбанная гибкая береза! Ветка наклонилась под моей тяжестью и опасно кивнула вниз. Тварь очнулась, с рыком подбежала, схватила нижние тонкие ветки и стала тянуть, пытаясь достать меня. Я перевалился, но удержался на руках. Рука твари рассекла воздух в сантиметре от свешивавшейся ноги-сливы. Я завопил, мне удалось быстро влезть назад и отползти к стволу. Существо вопило внизу: цель была так близко, и оно упустило ее.

Полчаса я не мог привести сердцебиение в порядок. Не хватало мне ещё умереть на березе от инфаркта, превратившись в парковый апокалиптический декор. А тварь продолжала визжать. Видимо, чувство обиды было ей знакомо, и меня пугало, как стремительно расширялось её сознание. Затем она умолкла и продолжила нарезать круги, изредка бросая на меня злобные белёсые взгляды. Мне ничего не оставалось, как продолжить наблюдать за яблоком, любоваться им, восхищаться и предвкушать. Я чувствовал себя Евой – не голой бабой в саду, ну и, конечно, стадию искушения змием я тоже миновал: мне казалось, что я – существо, которое не в силах контролировать себя, которое очень хочет запустить зубы в розовый яблочный бочок, дабы испытать-таки райское наслаждение.

Подул лёгкий летний ветерок, приятный и нежный. Ветка закачалась, а я, как кобра во власти заклинателя змей, завороженный, наблюдал за моим яблочком. Мне кажется, я даже шевелил шеей в такт движения ветви. Я – кобра, а оно – моя дудочка. Один порыв ветра, другой… И оно…Упало!!! Прямо на зелёный газон, розовым бочком вверх. Мурманск подошёл к нему, смешно отставляя задние лапки, и понюхал. Я знал, что ёжиков яблоки не интересуют. И действительно: он фыркнул, отвернулся и собирался бежать по своим делам дальше. Но тут существо обутой в истрёпанный кроссовок «Adidas» ногой наступило на яблоко, замазав эту неземную красоту грязью и слизью, пропитавшей сильно поношенную обувь. Яблоко хрустнуло, его совершенная форма, его девственная розовость были кощунственно осквернены! Тварь зашаталась, потеряла равновесие, вторая её нога зацепила ежа, свернувшегося в клубок, и существо плашмя упало на изогнутый ствол яблони. Тонкий обрезанный сук вошёл в её мозг в том месте, где раньше отскочила пластина. Оно замерло. Сломалось!!! Я продолжал сидеть на своей ветке, только вновь развязал конструкцию из ремня и шнурков, которой всё ещё себя подстраховывал. Ёж убежал, возмущенно фыркая.

Только спустя час я слез с березы и отпрыгнул на пару шагов в сторону от твари. Она лежала, выпучив мутные глаза, не подавая никаких признаков жизни. Я стал искать, чем бы её добить, но коммунальные службы Москвы работали исправно: ни палок, ни камней я не увидел. Подул ветерок и перевернул лацкан халата её, открыв взгляду бейдж: «Буряков Виктор Павлович». Виктор сам его изготовил. Теперь он мёртв…

Я попрыгал прочь. До отдела полиции недалеко, там помогут, если ещё живы, а этого потом найдут. Где бы ещё найти моего студента? Теперь уж я учту все ошибки. Наука не может существовать без жертв! Ёжик Мурманск перебежал мне дорогу и скрылся в траве, отправившись, вероятно, по своим ежиным делам.

Утром того дня я работал с самого рассвета. Мне казалось, что вот ещё немного, и цель будет достигнута, долгие годы работы завершатся триумфом. Мне дадут Нобелевскую премию, будут боготворить как спасителя человечества, печатать на обложках журналов моё фото, корпорации будут сражаться между собой, чтобы заполучить мои патенты, я перееду из Москвы, куплю остров и буду там творить и созидать вдалеке от грязи, дождей и смрада. А завистники и недоброжелатели пусть сдохнут, если не сдохли до сих пор! Но тут подполз он…