Сергей Козлов - Операция «Олигарх». Премия им. Ф. М. Достоевского

Безусловно, главным днем с точки зрения обретения нужных знакомых оставалась пятница. Это в стране бывали катастрофы, пожары, кризисы, а пятничная Москва жила своей особой жизнью: пила, гуляла, развлекалась. Годами отлаженная система взяток, откатов, скрытого участия в финансируемом государством бизнесе, привела к тому, что основная масса федеральных денег столицу не покидала. «Заработок» чиновников от инвестиционных проектов и программ закладывался, как правило, в авансовый платеж государства, который тут же попадал побеждавшим на тендерах и аукционах «своим» компаниям. Но особенно насквозь коррумпированная столица одного из самых коррумпированных государств мира любила иностранцев. Полученный на зарубежный счет родственников платеж делал ситуацию неподконтрольной российским фискалам. В то время, как лицемерное государство штрафовало граждан за лишние сто долларов на границе, от 10 до 30 процентов многомиллионных долларовых контрактов оседало на счетах «бедных» чиновников министерств, федеральных агентств и госкорпораций. Словом, в пятницу у Москвы всегда был повод и средства для безудержного веселья.

Именно в такой день, когда на улице стоит новогодний мороз, а в ресторанах и барах все шепчет «налей и выпей», Алексей заприметил седовласого, дорого, но в то же время несколько небрежно одетого мужчину. Если бы тот был россиянином, то Алексей дал бы ему лет 50, но поскольку тот говорил по-немецки, то ему могло быть и все 70—80. Ещё в родном Калининграде Алексей, наблюдая аккуратненьких, сухоньких уроженцев Кёнигсберга, самым молодым из которых было явно за 70, сделал неприятный для родины вывод, что наш народ стареет, увы, быстрее, чем на Западе. К сожалению, это со временем подтвердила и статистика. Так и не определив возраст немца, Алексей заметил, что к тому нагло подсели две ярко одетые проститутки, классический second hand московских ночников. Было слышно, как на неплохом русском, но без мата, немец объяснял залетным, что в их услугах не нуждается. Но те, как назойливые мухи, не отлипали, что-то жужжа о старом Новом годе. Было видно, что немец скорее уйдет из ресторана, чем отдастся этим недоделанным гетерам.

Алексей решил помочь немцу: выяснив у охранника, что это действительно залетные девицы, попросил его оперативно разрулить ситуацию. Не прошло и минуты, как «внесистемные» жрицы любви были отправлены искать заведение, в большей мере отвечающее их месту в московской секс-иерархии. Немец, заметивший действия Алексея, широким жестом пригласил к своему столу. При знакомстве Глядовкину стало ясно, что чудо произошло! Это действительно был крупный предприниматель Бернгхардт Штальк, формирующий в Восточной Европе сеть своих соковых заводов. Хорошо начавшийся контакт, быстро приобрел новое качество, когда выяснилось, что Бернгхардт, родившийся в Кёнигсберге, откуда ребенком был вывезен в конце второй мировой войны, в последние годы живет в Потсдаме. Он был буквально потрясен, узнав от Алексея, что тот, наоборот, родившись в Потстдаме, является постоянным жителем Кёнигсберга, нынешнего Калининграда. Через короткое время полного эмоций застолья господин Штальк попросил звать его по-дружески Берни, а трудно выговариваемое словосочетание «господин Глядовкин» превратилось в Алекса.

Постепенно дружеские возлияния двух де-факто холостых мужчин подошли к тому моменту, когда интерес друг к другу, при правильной ориентации, стремительно меняется на интерес к противоположному полу. Смышленый охранник ресторана, по указанию Алексея, быстро подогнал именно тот ассортимент женственных молодых «фрау», которые особенно нравились немцам в силу абсолютной противоположности «наших леди» эмансипированным бесполым соотечественницам. Ехать в отель одному с девушкой Штальку не хотелось, и он предложил Алексею, прихватив ее коллегу по цеху, разместиться в его многокомнатном люксе. Сопротивляться Глядовкин не стал, хорошо понимая, что, расставшись с Берни сейчас, можно потерять ценный контакт навсегда.

Ночь новые друзья провели в шикарном номере «Ритц-Карлтон» не менее интересно, чем пятничный вечер. Ближе к утру, поменявшись по инициативе Берни девушками, они стали практически родственниками друг другу. Опохмелив утром сильно потрепанного Шталька рюмочкой холодной «Белуги», богатым набором солений со стаканчиком замечательного огуречного рассола, Алексей помог ему собраться в аэропорт. Все это так растрогало старого немца, что, прощаясь, он в приливе сентиментальности обнял своего молодого земляка, пообещав обязательно встретиться в следующий прилет в Москву.

Неожиданный московский вечер запомнился Бернгхардту. Особенно ему вспоминался тот, кто его таким сделал. Многое в Алексее приятно отличало от нанятых Штальком московских сотрудников. Во-первых, и это главное, Глядовкин не покушался на его деньги. Даже в ресторане по-немецки скрупулезно отсчитав 50% счета + чаевых, он внес свою половину затрат. И это в то время, как его собственные служащие в Москве уже не раз были пойманы на походах в рестораны и личных приобретениях за счет представительских расходов. Во-вторых, Алекс так ненавязчиво организовал их вечер и последующее времяпрепровождение, что от него остались лишь приятные воспоминания.

Надо заметить, что своего первого помощника в Москве он был вынужден выгнать после того, как тот приволок пьяному хозяину первую попавшуюся дешевку с Ленинградки. В результате чего ему, уважаемому бизнесмену, преодолевая стыд, пришлось идти к известному берлинскому венерологу. А это для него была катастрофа. Для любвеобильного одинокого немца именно секс в разных странах, особенно в России, был той радостью, без которой раскрутка бизнеса стала бы рутинной работой. Мысль об Алексее как о возможном его представителе в России, сама собой поселилась в голове старого жизнелюба.

Тем более, будучи мистиком по природе, Бернгхардт не мог не задумываться о странном пересечении их жизненных путей на дороге Кёнигсберг-Потсдам. Поэтому пользуясь визиткой Алексея, он дал команду референту своего головного офиса в Берлине собрать всю имеющуюся информацию о Глядовкине. Доклад его порадовал: ни единого пятнышка обнаружено не было. Служба на Кавказе и на Западе рассматривалась, как хорошая школа для настоящих мужчин. А ожидаемый в ближайшее время диплом престижного московского ВУЗа говорил о стремлении к самосовершенствованию. Да и аккуратно собранные сведения в страховой компании говорили об инициативности ее сотрудника. Тем не менее, окончательное решение Штальк хотел принять в Москве, ещё раз убедившись, что не сделает поспешной ошибки.

Неделя после отлета «друга Берни», как звал его про себя Алексей, была посвящена осмыслению ситуации и шагов, необходимых для ее позитивного развития. Выход на крупного западного промышленника окрылял. Еще одним поводом для оптимизма стала информация о неких звонках клиента из Берлина, интересовавшихся Алексеем. Элементарная пробивка показала, что звонили из головного офиса компании Шталька. Благодаря немецкому жлобству Глядовкин получил крайне ценную информацию, дававшую время на подготовку к встрече с Бернгхардтом. Он тщательно проработал все данные, которые смог найти о Штальке и его компании в Интернете. Под видом предложения услуг попросил коллег посмотреть ситуацию в его московском офисе и на заводе в Подмосковье. В итоге оценка специалистов была однозначной: потенциал известной компании в России реализуется слабо, один завод работал не на полную мощность, а предприятие под Питером вообще стоит. Сотрудники представительства – в основном плохо маскирующиеся бездельники, скорее имитирующие работу, чем продвигающие товары на рынок. Глядовкин понял, что в эту тему можно спокойно входить.