Иван Борисов - Снежные буквы. Премия им. Ф. М. Достоевского

– А сегодня мама передала тебе три горячих картошки и кусочек хлеба с маслом!

Или:

– А сегодня мама прислала тебе два жареных куриных крылышка. Ты съешь их, но не улетай никуда. Ладно?

Или:

– А сегодня я тебе принесла кусочек халвы. Я так не люблю её.

На самом деле девочка очень любила халву, но отдавала лакомство своему другу…

Мальчик сидел за столом и ел жидкую картофельную похлёбку с пшеном. А девочка в это время сидела на полу и листала его книжки. Она тоже перечитала каждую из них много раз, но всё равно любила бесконечно разглядывать картинки.

– Садись со мной кушать, сегодня я приготовил очень вкусно, – предложил мальчик.

– Не-ет! Я сыта. Меня мама накормила. Ты ешь сам, – возразила девочка, откладывая книжку в сторону.

И вдруг её взгляд поймал рисунок, висящий на стене. Она подошла к рисунку, внимательно рассмотрела его и спросила:

– А кто это?

Мальчик опустил взгляд и шёпотом ответил:

– Мама.

– А где же она? – спросила девочка. – И почему ты шёпотом?

– Её больше нет, – тихо проговорил мальчик. – И больше никогда не будет.

– Я поняла, – тоже тихо промолвила девочка, словно что-то вспомнив. – Хочешь, я всегда буду с тобой?

Девочка молча отошла от рисунка на стене. Мальчик оставил суп на столе недоеденным. Дети долго стояли и смотрели друг другу в глаза. Потом девочка тихо спросила:

– А ты нарисуешь меня?

– Да, – сразу же ответил мальчик. – Я буду рисовать тебя каждый день.

Они стали встречаться ежедневно.

В домике.

Во дворике.

На берегу речки, протекающей невдалеке.

На опушке берёзовой рощи, раскинувшейся сразу за городом.

Небо было бездонным. Девочка запрокидывала голову, щурила глаза и с восторгом восклицала:

– Смотри, смотри! Жаворонок! – И испуганно: – Я боюсь! Он же утонет в такой глубине!

– Нет-нет, что ты. Не утонет, – успокаивал её мальчик. – У него же крылья.

– Я тоже хочу летать в небе, тоже хочу крылья!

– Сейчас и ты полетишь.

Мальчик брал её за руки; девочка разбегалась по кругу, её ноги отрывались от земли, и она летела, словно пушинка, вокруг мальчика, но цепко держалась за его руки. Её сердечко замирало, она громко повторяла:

– Ещё, ещё, кружи ещё!

И уже на земле, после полёта, она, смущенно улыбаясь, попросила:

– А ты поможешь мне сделать крылья?

Мальчик обнадёживающе сказал:

– У тебя будут крылья. Обязательно!

Юный художник всегда носил с собой картонную коробку с красками, кисточку и рулончик бумаги. Он рисовал девочку каждый день.

– Как мне нравятся твои рисунки, – восхищённо говорила она.

– Нет, это не то, совсем не так, как я хочу, – сокрушённо возражал мальчик и в клочья рвал только что нарисованный портрет.

– Ну почему ты так делаешь? – со слезами на глазах спрашивала девочка. – Ты плохой, совсем плохой! Почему ты не отдаёшь их мне?.. – И убегала.

– Это не те краски, – упрямо твердил мальчик, оставаясь наедине с собой. – Мне надо найти такие краски, чтобы… – и умолкал, закрыв глаза. – Мне надо найти краски, нужные мне, – твёрдо решил мальчик.

Эта мысль стала для него навязчивой. С нею он засыпал, с нею он просыпался.

Прошли годы. Мальчик стал юношей. Он с отличием окончил школу. Молва о нём как о талантливом художнике разнеслась по всему городку и за его пределами. К нему приезжали многие люди и просили, чтобы он нарисовал их портреты. За работу они давали юноше одежду, еду, а иногда и деньги. Деньги он откладывал в небольшой мешочек, и когда тот наполнился, художник решил отправиться на поиски красок, нужных ему.

– Где-то же они должны быть на белом свете, – говорил он.

Тем ранним летним утром он сказал своей подруге:

– Я читал жизнеописания великих художников. И меня поразила одна история. В древности жил один гениальный мастер кисти. У него были волшебные краски. Однажды он нарисовал виноград. Оставил картину на веранде, а сам отошёл, чтобы полюбоваться своим творением издали. Картину освещало солнце. Виноградины блестели как живые, только что сорванные с лозы. И вдруг художник остановился как вкопанный. К его картине слетались птицы, чтобы полакомиться виноградом. Они клевали ягоды на картине. Каково же было их разочарование – они не могут проглотить их. Вот такие краски мне нужны, чтобы с моего портрета смотрело твоё живое лицо, а не фотографическое изображение, пусть даже самое совершенное, – он посмотрел на девочку почти умоляющим взглядом. – Мы должны на какое-то время разлучиться. Я должен найти краски. Во что бы то ни стало. Ты совсем не представляешь, каким я сделаю потом твой портрет. Разлука не будет долгой.

– Что найти? – спросила девочка растерянно.

Её маленькое сердечко потрясли слова друга. Глаза её увлажнились, ресницы задрожали:

– Зачем? Неужели нам плохо было вместе? Зачем ты уходишь? Где ты будешь? Когда мы снова встретимся? А вдруг никогда? И что я тогда буду делать без тебя целый век?

Девочка опустилась на траву у калитки. Как хорошо было все эти годы слышать её волшебный скрип! Она закрыла лицо руками.

– Я больше не буду просить у тебя рисунки… Я не хочу, чтобы ты рисовал меня, – шептала она. – Не уходи за красками…

Юноша как можно ласковее произнёс:

– Ты только не заплачь. Твои слёзы остановят меня. И тогда моя мечта не исполнится.

После долгого молчания девочка сказала:

– Вот смотри, у меня уже нет слёз. Я не буду плакать. Я буду ждать тебя каждый день, всю жизнь, – и она опустила взгляд.

Юный художник наклонился, коснулся губами её волос…

– Я найду краски, – и решительным шагом отправился в путь. Он даже не оглянулся, чтобы не остаться.

За летом наступала осень. Ей на смену шла зима. Потом приходила весна. Затем опять наступало лето. Год шёл за годом. Девочка давно выросла. Преобразилась в очаровательную девушку с солнечными локонами и глубокими серыми глазами. А ожиданию, казалось, не будет конца. Она каждый день, утром и вечером, выходила на окраину городка, стояла перед одиноким домиком у калитки. Но открыть её и войти во двор не решалась. Она знала, что чуда не произойдет. Её друг не выйдет, он где-то далеко, ищет какие-то краски, а зачем они ему нужны? Она стала замкнутой, неразговорчивой. Улыбка редко озаряла её лицо.

Мать девушки видела её страдания. И ей надоело терпеть. Как-то вечером она села напротив дочери и сказала:

– Ты сама извелась и меня извела. Сколько можно ждать! Посмотри, сколько вокруг парней. Почему у тебя свет клином сошёлся именно на нём. Где он странствует? Что ищет? Да он тебя, наверное, давным-давно позабыл. А ты, бедняжка, маешься.

Дочь сердито посмотрела на мать:

– Может быть, вокруг и много парней. Но мне никто не нужен. И я не маюсь. И он помнит меня. Я это чувствую. Он тоже страдает, как и я.