Руслан Башаров - Хан

Правда, перед сторожем Ждановым однажды предстала отнюдь не Зинаида, а Валентина, точнее Валентина Павловна.

В один из сентябрьских дней, в начале восьмого, в корпус, где дежурил Жданов, вошла роскошная женщина. На ней была красная куртка, перетянутая лентой на поясе и красная шапочка, какие обычно носят лыжницы. Она сняла шапочку и на плечи нежно упали рыжие кудрявые волосы.

– Здравствуйте – сказала она, улыбаясь. – Меня зовут Валентина Павловна. Я ваша сменщица.

– Чего? – буркнул ошалевший Жданов, но тут же поправился: – Простите, что вы сказали?

– Я сказала, что меняю вас на посту. Вы можете идти домой. Инструктаж я прошла.

– А где Петрухин? – откровенно удивился Жданов.

– Петрухин? – опять улыбнулась незнакомка – Он, кажется, в отпуске.

– Да…он что-то говорил. Но женщины у нас не работали.

– Значит, я буду первой.

Именно та, первая встреча, изменила жизнь несчастного Жданова. Хотя, разве может быть несчастен влюбленный человек? Тот, кто перед сном любуется звездами, думая, что вот таким же чудом, любуется сейчас она. Теперь он не шел, нет, он летел на работу. Если раньше, ожидая Петрухина, он позволял себе спать до семи, то теперь поднимался, тщательно брился и заваривал чай.

В начале восьмого появлялась Валентина Павловна. Они здоровались, и Жданов частенько предлагал:

– А я чай заварил. На травах. Может, попьем?

– Люблю чай на травах, – отвечала она.

Это было какое-то безумство. Причем, бесполезное безумство. Он узнал, что Валентина Павловна замужем.

Однажды она с горечью призналась, что муж сильно пьет. Практически, пропивает последнее. Она и пришла сюда, потому, как работает швеей на дому и свободное время есть…

– А хотите, я вам стихи почитаю – однажды предложил Жданов.

– Я люблю стихи, – бесхитростно призналась Валентина Павловна . Жданов раскрыл заветный томик:

Но там же, в саду мирозданья Где радость и счастье-привычка Забыты, отвергнуты счастьем Кустарник и серая птичка…

И тут же без паузы:

– Я…я люблю вас, Валентина Павловна!

– Вы с ума сошли, Владимир Сергеевич. Мы же на работе.

– А что же на работе нельзя любить?

– Ну, не знаю, как-то не принято. Я не понимаю служебных романов! И потом…Я не свободна! Да, мой муж пьет. Но я его не брошу. Это было бы предательством! Мы прожили пятнадцать лет, и я все сделаю, чтобы он снова вернулся к нормальной жизни…

Неделю Жданов не открывал Фета. Перестал готовить себе супы. Отменил вечерние прогулки. Дома он просто лежал и смотрел в потолок…

Витя хотел, что-то сказать Амирану, но заметив прохожих, промолчал. Он включил передачу, мотоцикл с лязгом дёрнулся вперед, а потом уже плавно покатил в объезд к выходу.

Огромный рынок тянулся рядами на несколько десятков метров. Увлеченные женщины могли пропадать в нём часами, бродя по лабиринтам торговых лавок.

Здесь было все: от зелени до строительных материалов.

Вите не пришлось долго ждать друга, он, взмокший, озираясь, шёл к нему быстрым шагом.

– Едем, но не гони, – сказал Амиран, вытирая пот со лба.

Когда они уехали на достаточно безопасное расстояние, Амиран на ходу достал из-под рубашки бумажник, быстро распотрошил его, оставив лишь деньги, остальное выкинул в близлежащие кусты. Довольный стал пересчитывать купюры.

– Сколько? – сгорал от любопытства Витя, пытаясь оглянуться.

– На дорогу смотри, – сердито скомандовал Амиран.

Проехав ещё с километр, они остановились на обочине. Витя накинулся на Амирана и радостно стал сотрясать его.

– Давай, колись!

– Две сотни, брат, две! – он отсчитал половину и отдал Вите. Они достали папиросы и довольные закурили.

– Всё гладко прошло?

– Да, без шума.

– Я думал, мы по обычной схеме будем работать, ты чего вдруг решил один идти?

– Нам надо иногда менять тактику, а то прижучат, да и внешность у тебя приметная.

– И что мне теперь всегда у выхода тебя караулить? – слегка расстроенно спросил Витя.

– Да нет брат, говорю же, иногда будем действовать нестандартно, так сложнее нас вычислить. А ты я смотрю, рвешься на этот рынок. Любишь специи, которые там продают? – хитро улыбаясь, спросил Амиран.

– О чём ты? – смутился Витя.

– Да ладно тебе, ты уже эти специи в сарай складываешь? – рассмеявшись, сказал Амиран, – Узнал, как её зовут?

– Нет, – слегка покраснев, ответил Витя.

– Хочешь, я узнаю?

– Нет! – строго ответил Витя.

– Хотел помочь. Но. Тебе всё равно ничего не светит.

– Почему это?

– Она же казашка, у них строгие нравы, куча братьев, отец, дедушка. Пока у всех разрешения не спросишь, её даже погулять с тобой не отпустят. Тем более, что ты русский.

– И что теперь, не человек что ли? Можно подумать у вас, узбеков, другие нравы… – Витя потянул уголки глаз к вискам, пытаясь изобразить узбека. Амиран усмехнулся, глядя, как дурачится друг.

– Слушай, а может, задержимся, сгоняем в парк Горького, мороженое поедим?

– Как скажешь! – сказал он Вите и, запрыгнув на мотоцикл, друзья помчались в центр.

Добравшись, до места они закатили «Восход» за трансформаторную будку, и по широкой аллее пошли в сторону парка аттракционов.

Там они взяли по пломбиру и уселись на скамейку напротив колеса обозрения.

Оба молчали и, с удовольствием поедали вкусное лакомство. Всякий раз, оказавшись здесь, они не упускали возможности отведать его.

Пока каждый из них терялся в своих мыслях, до скамейки напротив доковыляла старуха. Она села и достав платок, стала усердно сморкаться. Витя поднял на неё взгляд, и лицо его исказилось, он с трудом сглотнул слюну и почувствовал, как рефлекторно втянулся живот.

Парень снова посмотрел на неё. У старухи практически не было носа и части верхней губы, оттого она буквально напоминала мертвеца.

– Ты в порядке? – спросил Амиран, заметив, как стушевался его друг.

– Старуха, напротив, посмотри. Кажется, меня сейчас вырвет, – тихо выдавил Витя.

– Ты как в первый раз. Ну пендика покусала её…

Амиран всегда был прост и прямолинеен, его было сложно чем-то удивить, в отличие от впечатлительного Вити.

– Такое не часто увидишь! – сказал Витя, снова сморщив лицо в брезгливой гримасе.

– Папа говорит, раньше вообще спасу не было от этих гадов, пока болота не осушили. Сейчас почти не попадаются. Видимо, не повезло когда-то бабке. Если москит личинок под кожу загнал, съедят заживо.

– Как мерзко, – ещё больше сморщив лицо, сказал Витя.

– Ты мороженое доедать будешь? – спросил Амиран, облизывая пальцы.

– Да какой там!

Витя отдал недоеденный стаканчик и старался больше не смотреть в сторону старухи.

– Ты, кстати, хотел рассказать, что тебе утром дед втюхивал.