Игорь Евтишенков - Римская сага. В парфянском плену

– Люблю. Очень. Да, конечно. Как скажешь, – он уже хотел встать, но Сурена остановил его.

– Подожди. Сначала тигры, – он отвернулся, и Афрат с тяжёлым вздохом плюхнулся на место. На арене в это время уже было на одного тигра меньше. Варгонт успел приблизиться к тому зверю, который прыгал первым, и, раздразнив его концом острой палки, вонзил её глубоко в пасть, когда тот раскрыл рот в грозном рыке. Второй тигр старался отбить окровавленную палку лапой, но Варгонт несколько раз с такой силой ударил его по носу, что огромный зверь заскулил, как маленькая кошка, и отвернулся, отчаянно мотая головой и стараясь закрыть морду широкими лапами. Варгонт прицелился и со всего размаху ударил его прямо под левую лапу. Палка вошла зверю между рёбрами. Три оставшихся тигра отбежали от страшного человека в дальний конец площади и тихо зарычали, поджав хвосты.

– А-р-р-р! – оскалился в ответ Варгонт, сам превратившись в зверя. Несчастный поводырь Павла, согнув плечи, прятался у него за спиной.

– Варгонт, Варгонт! – закричал Лаций. – Сюда! Назад!

Но тот его не слышал. В этот момент в дальнем конце ограды открылась небольшая дверь и тигров стали загонять обратно. На смену им с другой стороны выехали десять железных всадников с длинными копьями. – Катафрактарии, – одними губами прошептал Атилла на ухо Лацию и покачал головой. – Они убьют его…

Павла Домициана уже успели затащить обратно, и он лежал на земле, что-то бормоча себе под нос.

Всадники тем временем медленно приблизились к Варгонту. Тот тяжело дышал и исподлобья наблюдал за ними, резко дёргая головой и переводя взгляд с одного на другого. Катафрактарии остановились и направили копья прямо ему в грудь. Варгонт сделал шаг назад. Потом ещё и ещё. Пока не почувствовал за спиной твёрдые брёвна забора.

– Дайте мне меч! Дайте меч! – закричал он, разводя руки в стороны и видя неизбежность своего конца. Второй пленный упал на землю и закрыл голову руками.

– Ты свой меч уже потерял, – со злорадной усмешкой произнёс Сурена. Но Варгонт его не слышал. Стражники просунули между брёвнами палки и стали толкать его в спину. Он в отчаянии оглянулся по сторонам и вдруг рванулся вперёд, прямо навстречу лошадям. Всадники не ожидали от него такой прыти. До острых наконечников копий было всего два-три шага. Варгонт вцепился в ближайшее древко и с силой дёрнул его на себя. Воин, как птица, подлетел в воздух и с грохотом упал на землю. Варгонт распластался рядом. Он сделал это вовремя, потому что парфяне, опомнившись, двинулись вперёд и их копья ударили в ограждение прямо у него над головой. Прижав древко к груди, Варгонт вскочил и рванулся вперёд. Ближайшая лошадь вздрогнула от страшного удара и, вскрикнув от боли, с диким ржанием завалилась набок. Вместе с ней упал и всадник. Остальные смешались и вздыбились, повернувшись к римлянину кто боком, кто спиной. Второй лошади достался страшный удар в живот, а третьей – снова по ногам. Их всадники тоже оказались на земле. Те, кто остались верхом, отъехали назад, чтобы развернуться и с разгона пронзить дерзкого римлянина копьями.

– Хватай! Помоги мне! – крикнул Варгонт лежащему ничком товарищу. Тот поднялся и взял в руки древко. Они не видели, что Сурена уже дал знак лучникам. Они успели сделать несколько шагов вперёд, когда чёрные стрелы, эти страшные парфянские стрелы, как острые хвосты скорпионов, звонко сорвались с тетивы луков и полетели в их сторону. Несколько жалящих наконечников сразу же попали Варгонту в руку и ногу, и он упал прямо на лапы убитого им тигра. Второй пленный замер на месте, пронзённый стрелами в горло, грудь, сердце и живот. Он выронил копьё, закачался на слабеющих ногах и упал на колени. Второй выстрел превратил его тело в утыканное стрелами месиво. Он завалился на бок и замер. И только чистое, безоблачное небо с повисшим в середине ярким солнцем смотрело в его потухшие глаза. На площади лежали два римских воина, и парфянские зрители радостно выражали свой восторг.

– Не-ет! – заорал Лаций и ткнулся лбом в бревно. «Варгонт, Варгонт…», – шептал он про себя и плакал, чувствуя, как сердце сжимается от боли. Не так мечтали они закончить этот поход, бесславно умерев в чужой стране ради забавы врага, не так думали отдать свои жизни! Всё, чего они хотели добиться, не сбылось. Старый друг лежал на земле, и кровь медленно расплывалась вокруг его тела, образуя чёрную лужу. И ни золота, ни драгоценных камней, ни оружия – ничего не было вокруг, только кровь. И вместе с ней расползались по щекам Лация грязные разводы слёз, разъедая сердце ядом утраты.

– Афрат, ты опоздал! Так можно дождаться, когда эти пленники придут сюда сами и сядут вместо тебя за стол. А ты пойдёшь на площадь и будешь их веселить, как раб, – сузив глаза, произнёс Сурена и махнул рукой в сторону оставшихся пяти всадников.

– Прости, великий визирь. Я не знал, – пробормотал Афрат, чувствуя, что над его головой сгущаются тучи.

– Что ты не знал? – с издёвкой спросил тот. – Что римляне умеют сражаться? Как это ты ещё умудрился их победить, если один безоружный римлянин может разогнать десять твоих всадников?

– Велик твой разум, непобедимый Сурена, – осторожно вмешался Абгар. Ему не хотелось видеть гнев визиря. – Благодаря твоей мудрости мы объединились и смогли победить такого сильного врага.

– Абгар, ты, как всегда, умеешь хорошо сказать, – Сурена покрутил в воздухе пальцами и хотел что-то добавить, но не нашёл нужное слово. Однако кислая улыбка на его лице говорила, что он не забыл о воинах Афрата. Помолчав, он снова повернулся к нему: – Афрат, я хотел продать этого римлянина за большие деньги. Он был очень сильным и храбрым. Если бы не лучники Силлака, ты бы сейчас лишился десяти своих воинов, – теперь он повернулся к предводителю катафрактариев всем телом, и тот побледнел.

– Да, мой визирь, – пробормотал Афрат.

– Сколько стоят твои всадники? – глядя ему прямо в глаза, спросил Сурена.

– Э-э… Я не знаю, – промямлил тот в замешательстве.

– Ты мог бы потерять десять человек вместе с лошадьми. А я их спас. Так скажи, сколько ты готов заплатить за жизнь своих воинов?

– Сколько ты скажешь, – наконец сообразил, как выкрутиться, Афрат.

– Э-эх, Афрат, Афрат, – сокрушённо покачал головой Сурена. – Надо было поменять этого римлянина на десять твоих всадников и выпустить его первым на поле боя. Больше было бы пользы. Два таланта серебра. Пусть принесут завтра. Каждый! – он опустил голову на грудь и исподлобья посмотрел на Афрата. Ни один раб не стоил таких денег, но перечить Сурене было нельзя. Афрат открыл рот, собираясь что-то сказать, но поперхнулся и опустил взгляд. – Смотри, два таланта серебра. Иначе завтра их самих продадут на базарной площади, а деньги отдадут мне. И тебя вместе с ними. Ты понял?