Игорь Евтишенков - Римская сага. В парфянском плену

– Давай! Веди, – кивнул Сурена. – Сейчас вы увидите этих римлян, – он снисходительно улыбнулся и откинулся назад. Ему сразу же подали чашу с водой. Визирь сделал глоток и отдал обратно. Подошёл начальник конной стражи Согадай и что-то спросил.

– Пусть ведут всех. Больных и здоровых – всех, без разбора! Давай, поживей! – недовольно сказал визирь.

За день до этого старый арабский царь Абгар встретился со своей дочерью и служанкой Хантрой. Визирь разрешил им на время остановиться отдельно в небольшом доме, который принадлежал одному арабскому купцу из Эдессы. Тот оказал Абгару соответствующий почёт и уважение, а его дочери выделили всю женскую половину дома, в которой они с Хантрой не знали, что делать. Сам купец отправил своих женщин в другой дом, к брату, оставив только четырёх рабынь в помощь старой служанке.

Отец и дочь сидели в большой комнате на полу, вокруг вытертого ковра, на котором стояли вода и различные угощения. Заира умоляла отца разрешить ей посмотреть на представление, которое на следующий день устраивал для старейшин великий Сурена. Но Абгар не хотел даже слушать, потому что ни одной женщине нельзя было попасть туда, где собирались мужчины. Они могли наблюдать за праздниками, казнями, приёмами послов или какими-то развлечениями только из комнат соседних домов с длинными занавесками или из таких мест, откуда их не было видно.

– Отец, я так давно не была в городе. Их столица такая большая. Говорят, гарем и жёны сатрапа Орода тоже здесь. Они заказали много тканей из шёлка, – щебетала Заира. – Но ты же видишь, что мне ничего не надо. К тому же я всё уже здесь узнала… и тут есть одно место, где можно спрятаться. Там, на площади, много торговых домов. Ну что тебе стоит поговорить с ними? Я могу спрятаться в комнате под крышей. Почему жёнам купцов и торговкам можно смотреть, а мне нет?

– Откуда ты успела всё это узнать? – с искренним удивлением спросил Абгар. Живость дочери радовала его, но вместе с тем настораживала.

– Слухи, – проворчала старая Хантра. – А она только и делает, что слушает. Молодая ещё. С ума меня сведёт!

– Тебя с ума ничего не сведёт, – с улыбкой ответила ей Заира. – Ну пожалуйста, отец! Ведь такого, может, больше никогда в жизни не будет! Ты же сам это говорил, помнишь?

– Тише, дочь! Не надо! – нахмурился Абгар. Однажды он случайно обмолвился, что второй такой победы над римлянами им, наверное, больше не видать, и теперь жалел об этом.

– Что там будет, отец? Говорят, Сурена продаст всех римлян. Он будет продавать их прямо здесь? – не унималась Заира.

– Не совсем так, – скривил лицо Абгар. – Сначала будет развлечение. Наверное, несколько человек убьют.

– Убьют? – с ужасом воскликнула Заира, и отец увидел у неё в глазах неподдельный страх. Он сокрушённо покачал головой.

– Да, убьют. Ты ещё ребёнок, и тебе не стоит смотреть на такие вещи.

– Ну вот, опять! Сколько можно? Ты оберегаешь меня даже от песка в пустыне. Но когда тебя не будет рядом, что мне делать? Я ведь останусь одна и всё равно всё увижу!

– Не говори так с отцом, – недовольно проскрипела Хантра.

– Она права, – вздохнул Абгар. – Ладно, я попробую поговорить с купцами.

– Абгар, опасное дело затеваешь! Посидела бы в доме, ничего бы с ней не случилось. Ещё насмотрится в жизни всякого.

– Ты тоже права. Но римлян она точно никогда не увидит, – ответил он.

– Тётя, ты мне даже купаться в реке не даёшь! Орёшь на всю пустыню, пугаешься даже дохлого скорпиона. Так я могу превратиться в старуху ещё до того, как рожу сатрапу сына!

– Ох, Заира, – только и смогла ответить Хантра, недовольно поджав губы и опустив взгляд.

– Ты не рад, отец? Что тебя печалит? – спросила Заира, и в её голосе прозвучала тревога.

– Я рад великой победе мудрейшего из воинов, – думая о чём-то своём, уклончиво ответил тот.

– Тогда почему ты не улыбаешься и не радуешься?

– В такой смерти, которая будет завтра, мало радости, дочка. Я привык убивать врага в бою. Быстро и сразу. Поэтому здесь мне не место, – он хотел добавить, что в случае победы римлян, всё могло быть наоборот. Но Заира была ещё слишком юной, чтобы понять это. – Ладно, приготовьтесь и ждите завтра носилки. Я пришлю за вами десять всадников, – Абгар встал и вышел из комнаты.

Сурена заметил, что арабский царь расположился позади парфян, и позвал его:

– Абгар, царь Осроены, подойди поближе! Твоя помощь в этой победе была велика. Я хочу, чтобы ты насладился унижением римлян вместе с нами. Сядь рядом.

– Да будет славно имя твоё, визирь, – поклонился Абгар и встал с места. Лицо его выражало преданность и послушание, но глаза смотрели в землю. В это время на площади показались первые римляне. Они напоминали толпу оборванных и грязных людей, и совсем не были похожи на непобедимую армию. Их стали выводить на площадь.

– Убирай лишних! – приказал начальник конной стражи своим воинам. Те закричали и стали стучать палками по спинам пленных. Но быстро развести всех по клеткам не получилось. Согадай привёл сюда около тысячи человек и хотел сразу загнать всех в круг, но это оказалось невозможно. Римляне еле передвигались, поэтому потребовалось время, чтобы развести их и забить клетки до отказа, а лишних просто отогнать обратно, в подвалы. В центре площади осталось около тридцати человек. Сдерживая недовольство, вызванное такой задержкой, Сурена встал и обратился к старейшинам:

– Воины великого сатрапа Орода сейчас покажут вам, как они вселяли страх в сердца этих жадных римлян! – он махнул рукой, и парфяне натянули луки. Раздался лёгкий хлопок, и в воздух взметнулись несколько десятков стрел. Римляне от страха присели, но многие так и не смогли встать, пронзённые насквозь. Следующий выстрел уменьшил их количество ещё наполовину. Оставшиеся бегали вдоль забора, пока стражники под одобрительные крики толпы выталкивали их палками на середину. В конце концов, в живых остался только один, в которого чудом не попала ни одна стрела.

– Стой, – приказал Сурена. – Пусть повеселит нас! – он подозвал Согадая и что-то ему сказал.

– Кто хочет получить свободу?! – громко прокричал глашатай, говоривший на римском языке. Все замерли. В клетках – с тревогой, а под навесами – в предвкушении представления. Парфянские рабы, тем временем, уносили тела убитых с площади. – Визирь Сурена подарит жизнь тому, кто убьёт этого пленника! – громко произнёс он. Но со стороны клеток не раздалось ни звука. Глашатай обернулся к начальнику стражи, а тот – к визирю. Сурена кивнул головой, и из клеток вытащили десять римлян. Их поставили на колени и спросили ещё раз: – Кто хочет остаться в живых? Только один! Слышите, один!.. Останется в живых! Надо убить этого пленного. Только один, спешите! Остальных убьют прямо здесь! – он наскакивал на несчастных и тряс в воздухе мечом, нагоняя истерию. Но римляне молчали, испуганно глядя вниз. Тогда Согадай махнул рукой, и стражники наклонили к земле первого пленного. Удар, и тело без головы неуклюже завалилось на бок. Глашатай показал на него рукой и закричал: – Кто хочет умереть следующим?! Кто хочет умереть?! Один может спастись! Надо убить одного пленного!