Виталий Штольман - Рассказы без хэппи-энда

– А дальше что? Свадьба, ипотека, развод, алименты? И все это будет происходить в Девятово. Москву ты будешь видеть из окна своего офиса, окна автобуса или электрички, несущих тебя в далекое Замкадье, и по телевизору.

– Какое-то проклятое ваше Девятово.

– Таких Девятовых вокруг Москвы – сотни, и каждый день туда приезжают такие покорители, как и ты. За лучшей жизнью. За мечтой. А в итоге получают еще худшую жизнь. Жизнь ради чего? Ради съемной или ипотечной квартиры? Зачем все это надо было? Страдать ради счастливого будущего, которое так может и не наступить?

– Так что делать-то, дядь?

– Знал бы прикуп, жил бы в Сочи. Плесни!

Я не мог пить со скоростью своего дяди, но отставать было бы неприлично. На Родине было принято пить, пока не упадешь. Разум мутнел, все расплывалось, мысли дядьки становились все сложнее для понимания.

Мы вышли на балкон. Дядька снова закурил.

– Смотри, какое небо красивое.

– Ага.

– А дома-то те же звезды.

– Ну да.

– Только тут воняет со свалки, а дома – пахнет благоухающей природой.

– И-и-и?

– Подумай на досуге, где ты сейчас находишься? И зачем?

Я молчал. Сложно думать, когда в тебе пол-литра.

– Пойдем на посошок и спать.

– Хорошо.

Ночью я плохо спал, да еще и дядька храпел, как взлетающий боинг. Встал я в пять утра. Светало. Дико болела голова. Жажда не утолялась. Было мерзко как телу, так и душе. Я подошел к окну. На улице было так же. Я по-прежнему был в Девятово.

В месте, где рождаются и умирают мечты. В голову закралась мысль свалить отсюда. Но куда? Вопрос. Очень хороший вопрос.

На мое семилетие мне подарили кубик-рубик. Эта была сложная игрушка, которая не давалась мне даже с журналом по сборке. Целыми днями я крутил эту штуковину, пытаясь собрать ее. Дома. Во дворе. В школе.

Научился я собирать только одну сторону полностью и нижний ряд прилегающих граней.

– Не получается? – подсел рядом со мной какой-то мужик.

– Не-а.

– Докуда уже собрал?

– Только нижний ряд, – вздохнул я.

– Хочешь, покажу, как собрать второй?

– А вы что, умеете? – обрадовался я.

– Ага.

– Ух ты!

Я отдал ему кубик, и он несколькими движениями собрал второй ряд.

– Ого-о-о-о-о!

– Да это просто.

Затем он медленно показал мне, как крутить кубик, чтобы собрать второй ряд.

– А теперь сам.

– Смотрите, смотрите, у меня получилось!

Радости моей не было предела.

– А дальше как?

– Потом покажу. Всему свое время, мой друг.

– А как вас зовут?

– Дядя Дима.

– А меня Вася.

Он крепко пожал мне руку и ушел.

На следующее утро я снова сидел на лавке перед домом и крутил этот проклятый кубик. В журнале было написано, что я должен был теперь собрать на верхней стороне крест. Но как собрать его, не разрушив остальное? Как же все непонятно. Вот бы дядя Дима показал, но он не пришел. Не пришел и на следующий день. Кубик все не давался мне. Я злился. Очень злился.

– Ну что, как успехи? – раздался задорный голос дяди Димы из-за спины на третий день.

– О-о-о-о-о, дядя Дима, – обрадовался я, – что-то не получается. Покажите, как дальше.

Он сел рядом и начал объяснять, как крутить кубик.

– Эй, отошел от него! – крикнул появившийся во дворе отец.

– Лёнь, да ты чего, я ж пацану твоему только показываю, как кубик собрать.

– Если ты сейчас не потеряешься, я тебе втащу, понял, урод?

– Да понял, понял. Пока, студент! – подмигнув мне, дядя Дима встал и пошел домой.

Оказывается, жил он в соседнем подъезде.

– И к сыну моему больше не подходи! – крикнул ему вдогонку отец.

– Пап, а почему ты его прогнал, он ведь помочь хотел?

– Тебе нельзя общаться с незнакомыми взрослыми дядями.

– Ну я же его знаю. Это дядя Дима. Вон там живет, – и показал пальцем в сторону его подъезда.

– Я все сказал.

– Ну почему?

– Да потому, что он наркоман.

– А кто это?

– Плохой, в общем, он.

– А мне показалось, что он хороший.

– Вася, я запрещаю тебе с ним общаться, понял?

– Почему?

– По кочану!

– Понял, понял, – грустно сказал я.

Я продолжал изо дня в день тренироваться крутить кубик. После креста оставалась какая-то маленькая загадка, и кубик был бы собран, но увы. Эта тайна так и осталась тайной. Вот бы дядя Дима помог, но его почему-то не было.

Спустя неделю я по традиции сидел на лавке и крутил этот треклятый кубик. Возле дома собиралась толпа. Все были в черном. Бабушки раскидывали еловые ветки. Мне стало интересно, что происходит. Какой-то мужик вынес две табуретки и поставил их друг напротив друга, а затем вынесли ящик, в котором лежал дядя Дима.

– Вася, иди сюда! – крикнула мне вышедшая из подъезда мама. – Пойдем домой, нечего тут смотреть.

– Мам, мам, там дядя Дима лежит, который мне кубик-рубик собирал.

Мама молчала.

– Мам, это что, гроб? – не унимался я.

– Пошли уже. Умер твой дядя Дима. Снаркоманился!

– А что значит «снаркоманился»?

– Кашу не ел, вот и помер.

– Ого-о-о-о!

Так кубик-рубик мне и не покорился. Я оставил его несобранным на лавке у подъезда дяди Димы.

Каждое лето меня отвозили к деду в деревню. Беззаботные были времена. Я развлекался с местными мальчишками, крутил хвосты коровам, гонял палкой гусей, а затем гуси гоняли меня, ел грязную вишню прямо с дерева, стрелял из рогатки по банкам, висевшим на кольях забора, бегал от разъяренных бабок, огорченных моей меткой стрельбой. Но однажды дед научил меня играть в шахматы.

Он всю жизнь проработал на заводе, производившем игральные доски и фигуры для этой игры. Дома у него было несколько потрясающих наборов. Лакированные фигурки. Блестящая доска. У каждой фигуры свои возможности для хода. А все вместе они – единое войско, выступающее против соперника. Дед говорил, что существует масса тактик и стратегий.

Целое лето я изучал правила игры. Кто как может ходить и куда. Перед самым отъездом моя решимость обыграть деда была невероятно высока, и я вызвал его на поединок. Дед пояснил, что поддаваться не будет. Если я его выиграю, то только в честной борьбе. А затем влепил мне детский мат. Так и разрушились мои иллюзии.

Он достал из шкафа, набитого сотнями книг о шахматах, потрепанный экземпляр какого-то Бобби Фишера, который так и назывался – «Бобби Фишер учит играть в шахматы». Эта книга стала моим подарком.

– Научишься играть, когда сможешь победить меня, – сказал он на прощанье и подарил мне книгу.

Я прочитал ее от корки до корки, а затем записался в шахматный клуб в Доме пионеров. Там-то я и узнал, кто такой Бобби Фишер. В клубе висела картина, где двое мужчин играли в шахматы. Преподаватель рассказал, что это фото сделано на игре за звание чемпиона мира в 1972 году. Борис Спасский и как раз Бобби Фишер.