Виталий Штольман - Рассказы без хэппи-энда

Следующим летом я был полон решимости взять реванш у своего деда, но был бит. Был бит и следующим летом, и следующим. Я уверенно покорял один юношеский разряд по шахматам за другим, затем взрослые, но каждое лето я проигрывал сотни партий своему деду, не имевшему даже юношеского.

Каждый раз он повторял фразу Эммануэля Ласкера: «Единственный путь стать умнее – играть с более сильным противником». И я играл.

К концу школы я стал мастером спорта по шахматам, но снова был бит своим дедом. Меня это дико бесило. Я тысячу раз хотел бросить шахматы, я бил доски, выбрасывал короля, но тяга к победе не давала опустить руки. Меня не интересовали эти разряды, титулы и звания. Я хотел победить только одного человека – столяра с шахматной фабрики. Моего деда. Иногда я думал, что он душу продал дьяволу, чтобы играть так в шахматы.

Спустя пару лет я стал чемпионом страны, а затем и Европы. К деду съездить не получалось. Слишком плотный был график. Турниры. Турниры. Турниры. А вот для подготовки к чемпионату мира я решил уехать в деревню, чтобы абстрагироваться от всего, кроме шахмат. И дед бы помог мне это сделать. Но я не успел. Дед умер. Он так и ушел непобежденным.

Я забрал все книги из его шкафа, часть оставил себе, а остальные отдал в свой первый шахматный кружок в Доме пионеров. Теперь рядом с фотографией Спасского и Фишера висела моя фотография с чемпионата Европы. После победы на чемпионате мира один репортер спросил у меня:

– Каково это – быть одним из сильнейших игроков современности?

– Это все неважно. Я всю жизнь хотел победить лишь одного человека, но так и не смог. Ни одной из тысяч партий.

Я встал и пошел на выход. Глаза наполнялись слезами. Репортеры тарахтели один за другим: «Кто этот человек?» – и бежали за мной.

– Это мой дед – столяр с шахматной фабрики, – уходя, сказал я.

Эмоции наполнили меня, и слезы текли рекой. А в голове все крутилась его фраза: «Научишься играть, когда сможешь победить меня».

Я – чемпион мира по шахматам, который так и не научился играть!

Повернув ключ в замочной скважине, я закрыл дверь и подошел к лифту, возле которого стоял мой сосед.

«Блять!» – самопроизвольно пролетела мысль.

– О, привет, сосед!

Меня ожидало долгое путешествие на лифте с 43 этажа с этим одержимым человеком. Мировой заговор – его мания. Разоблачение – его цель.

Двери лифта открылись. Я сделал вид, что мне надо вернуться.

– Давай быстрее, я подержу лифт.

«Блять!» – снова пронеслось в моей голове.

Я медленно дошел до квартиры, медленно открыл дверь, постоял, медленно закрыл дверь и медленно пошел в сторону лифта. Я надеялся, что он уехал. Но нет. Ногой он припирал двери лифта, которые то и дело хотели закрыться.

Зашел. Двери лифта закрылись.

Он указал на камеру, прикрепленную под потолком.

– Большой брат наблюдает за всеми, – и закрыл ее пальцем.

Я смотрел в зеркало, читал ненужные объявления, а он говорил. Говорил без умолку. О том, как правительства одурачивают нас, что-то о мировом заговоре, что-то о Билле Гейтсе, что-то о чипировании через мощный магнитный импульс, посылаемый вышками 5G, и прочую белиберду. Хорошо, что он просто говорил и не требовал моего участия в беседе. Это последнее, чего бы я хотел.

Лифт доехал до места назначения.

– Ты сейчас куда? – спросил сосед.

– На паркинг.

– О, до метро довезешь?

– Нет.

– Ну тебе же по пути. Ну довези, ну пожалуйста.

«Блять!» – снова пронеслось в голове.

– А ты слышал, что, когда у тайного мирового правительства закончились деньги от налогоплательщиков, они стали поддерживать права женщин?

– Нет.

– А знаешь почему?

– Нет.

– О-о-о-о, я тебе сейчас расскажу.

– Мы приехали, вон метро.

– Ну погоди ты, история мегаинтересная.

– Я опаздываю.

– В общем, женщины раньше сидели дома, обеспечивая быт. Работали только мужчины. Тогда-то эти тайные правители и задумались, что если привлечь к работе женщин, то получится масса новых рабочих мест, а соответственно, и вдвое больше налогоплательщиков, которых можно также разувать. Понял, что ль? Вдвое больше налогоплательщиков – вдвое больше налогов. Тогда-то они и создали все эти движения. Так что все эти Клары Цеткин и прочие – это их агенты.

– Круто.

– А еще…

– Тебе пора! – уже жестко ответил я.

– Ладно, ладно, я побежал, зайду вечером.

– Мне будет некогда.

– Ну потом, значит, как-нибудь.

– Как-нибудь.

Его мания достала уже всех окружающих. От него ушла жена, отвернулись все друзья, а теперь он достает своих соседей, которые вынуждены жить с ним рядом.

Вечером я услышал какой-то шум в подъезде. Здоровые мужики в белых халатах пытались вытащить его из квартиры. Он вцепился в дверь и орал.

– Это они вас прислали. Я знаю. Они боятся правды. Я все про них знаю.

– Сеня, успокой его, – сказал один из санитаров.

Второй достал шприц и вколол ему. Тот сначала брыкался, но спустя мгновение обмяк.

– Куда его? – спросил я.

– В седьмую психиатрическую.

– Надеюсь, навсегда?

– Достал вас всех?

– Не то слово. «Заебал» – то слово!

Санитар басовито заржал:

– А представляешь, каково нам работать с царями, вождями мирового пролетариата и вот такими?

– Не завидую.

– Ладно, бывай.

Спустя месяц он вернулся. И снова приступил к своим расследованиям, ведь мировой заговор стоит уже на пороге.

Марина давным-давно покинула родную деревню и обосновалась в городе. Она окончила институт и устроилась в банк. Жизнь шла своим чередом. Работа. Дом. Дом. Работа.

Решив навестить родных на выходных, она отправилась в деревню. Ее приезд был обычным и ничем не выделялся. Бы. Если.

На улице она случайно встретила свою первую любовь – Антона, мигрировавшего на север. Он тоже приехал погостить к своим и оказался в нужное время в нужном месте.

Между ними вновь проскочила искра, создав бурю, безумие. Выходные пролетели как миг. Антон уехал в город вместе с Мариной, и завертелось все вновь. Стабильная жизнь девушки была разрушена эмоциональным ураганом из прошлого. Приятным эмоциональным ураганом из прошлого.

– Марин?

– Да, милый.

– А поехали со мной.

– На север?

– Ага, – задорно подмигнул парень.

– Антош, у меня тут мама, друзья.

– Ты меня любишь?

– Люблю.

– Ну вот. Поехали. Не бойся.

– Там холодно, – не сдавалась Марина, но в голове ее зрело зерно с мыслью: бросить все и умчать на край света.

– Нас будет греть наша любовь.

– Мне надо подумать.

Антон уехал.

Что же делать? Поймет ли мама?

А мама не поняла и твердила: «Дочь, ты что, с ума сошла? Какой север? Да этот Антон твой – тот еще жук. Он тебя уже один раз бросил. Ты что, не помнишь, как все слезы выплакала? Не наступай на те же грабли».