Лана Земницкая - Верни звезду на небо

Лина приподнялась, огляделась. Обычно Женя оставляла свой телефон где-то на комоде или на письменном столе. Иногда – под подушкой, но где он был сейчас?

Неловкое движение – и раздался чей-то сонный вздох. Кукла вздрогнула, только теперь осознав, что мама Жени так никуда и не ушла. Просидела рядом, в мягком кресле, всю ночь.

– Доброе утро, – это было единственным, что удалось придумать Лине. А что, с чего-то же люди начинали разговор? Дышать всё ещё было непривычно, конечно, но всё же, тело справлялось. Мудрая живая машина. Мудрее беспомощной глупой куклы, которая застряла в нём не по своей воле. Или всё же по своей? Не из-за гордыни ли её наказал великий Сказочник?

Маленькая Аня, которая была уже далеко не малышкой, сонно поморгала. Во взгляде у неё снова появилась тревога. Что-то с ней было не так – будто какая-то печать осталась на её лице после сна. Беспокойства, мрачности, напряжения.

Она придвинулась ближе к Лине и коснулась тыльной стороной ладони её лба. Линия её бровей чуть смягчилась.

– Доброе, – Аня поморщилась, когда произнесла это слово. Будто не верила в него. – Как ты сегодня? Всё хорошо?

– Я… – что ей было сказать? «Я не твоя дочь»? Нет, это было бесполезно. Аня выросла. Она в это не поверит. Лина видела слишком много фильмов, где взрослые не верили даже в очевидное волшебство – а у неё даже не было доказательств, чтобы предоставить их своей бывшей хозяйке. Разве кто-то в здравом уме поверит, что она – всего лишь кукла?

– Температуры, вроде бы, нет. Голова не кружится? Не тошнит? – не замечая заминки, продолжала спрашивать мама Жени. Лина вздохнула, подумав: что же, ей надо было принять эту ситуацию. Другого выхода прямо сейчас не было.

И она приняла её, впервые в своей жизни сказав:

– Кушать хочется, – слух у людей был устроен в принципе иначе, но слышать эти слова от самой себя было вдвойне необычно. Ещё более необычным было то, что повзрослевшая Аня, которая когда-то тренировалась на ней, готовясь к этому моменту, мягко кивнула и протянула ей руку.

– Хорошо. Пойдём на кухню, – сказала она.

Лина впервые смогла протянуть ей руку в ответ.

Еда была… разнообразной. Лина никогда не думала, что люди столько информации могут получить от спрятанной во рту розовой мышцы – оказывается, её можно было обжечь чаем, как кожу. Но кожей не почувствуешь сладость сырка и кислинку ягоды внутри. Кожей невозможно говорить – а эта мышца справлялась и с этой задачей, причудливо изгибаясь и то дрожа, то мягко скользя по зубам – ещё одному необыкновенному устройству, – то жёстко сталкиваясь с нёбом, почти цокая. Тело помогало ей, подсказывая, как нужно жевать, когда глотать и как не подавиться воздухом – поразительно.

Ощущения ото всех этих открытий притуплялись, когда механизм нового действия становился почти привычным. И она вдруг поняла, что может оглядываться, говорить, а не только сосредоточенно жевать, разглядывая впервые доступную ей еду. Что же – посмотреть и правда было на что.

Мама Жени не ела. Лина, потихоньку оглядевшись, заметила, что они были дома только вдвоём. По крайней мере, не было слышно шума в ванной или спальне родителей, не звучала привычная приглушённая музыка из телевизора в гостиной. Видимо, потому что там никого не было.

Она неосторожно спросила:

– А где папа? – «папа Жени» чуть не вырвалось было у Лины, но она вовремя прикусила язычок. Оказалось, это тоже довольно больно, если не рассчитать силу.

Аня вздрогнула. Подняла на неё взгляд, оторвавшись от телефона. Хмуро посмотрела, в глазах будто бы сверкнули колючие льдинки.

– На своей работе, – резко, почти с вызовом ответила она. Отложила телефон, нервно придвинула к себе чашку с чем-то ароматным. Это люди называли кофе? – Он там, где ему интереснее . Охотится за звездами, – голос её изменился, и она прикрылась этой чашкой. Заставила себя замолчать.

Лина медленно моргнула, опуская руку с открытым сырком. Эти слова почти физически задели что-то у неё внутри. Она не понимала, что. Не понимала, почему в груди вдруг стало так тяжело, а в горле – горько.

Но она прекрасно видела, что то же самое чувствовала мама Жени – и сделала логичный вывод: это было из-за неё. Если ей ответили так, значит, эти чувства Лина ненароком поселила в её груди сама.

Она отставила кружку с чаем. Положила сырок на стол. Неловко шаркнула стулом, коснулась руки человека рядом с ней. Женщина вздрогнула, растерянно посмотрела на неё, перестав прятать глаза за этой ароматной чашкой.

– Прости, – просто сказала Лина. Отчего-то это оказалось сложным словом, может, из-за этого странного ощущения в груди и горле. Но она совершила ошибку, едва оказавшись в человеческом теле – и должна была её исправить. – Я не хотела тебя обидеть, – бывшая кукла заглянула в глаза матери Жени. Теперь и её матери, наверное?

Анна несколько секунд молчала, глядя в глаза дочери. Это был неожиданный жест со стороны Жени, он будто бы осадил её, привёл в чувство. Она вдруг ощутила жгучее чувство вины. За что ей было злиться на дочь? За неосторожный вопрос? Её девочка вчера потеряла сознание из-за духоты и их бесконечных ссор. Её тоже оставили в тяжёлый момент. Она не могла быть идеальной, не должна была быть.

Она ничего не сделала. И всё же – поразительно тонко почувствовала состояние своей матери, когда Анна на неё сорвалась. Почувствовала свою вину. Ни за что. Смотрела ей в глаза и просила прощения за свой несвоевременный вопрос, причинивший ей боль.

Женя собиралась отстраниться, когда Анна поймала её тёплую руку своей и удержала.

– Ты меня прости, – сказала она. Комок в горле неожиданно стал меньше, легче, когда удалось попросить прощения за незаслуженную обиду. – Ты ничего плохого не сделала. Я не должна была на тебе срываться. Просто я… устала. Очень. Это не твоя вина, – она погладила руку дочери. Та вскинула на неё будто бы удивлённый взгляд. Неуверенно улыбнулась. Это того стоило.

– Может быть… – она осеклась. Анна приподняла брови:

– Что такое?

Женя мгновение подумала, помолчала, и потом всё же продолжила:

– Может… Мы сходим погулять? – видимо, на лице у неё отразилось недоумение, потому что дочь быстро прибавила: – В смысле, ты говоришь, что устала… Мы можем сходить в парк, или ещё куда-нибудь, – она будто бы пугалась собственного голоса, видимо, сама смущённая собственным предложением. Плечи у неё опустились, Женя заметно стушевалась. Похоже, она посчитала свою идею глупой, когда озвучила её.

Но Анна так не думала. Прежде, чем дочь пересела бы обратно, опустив глаза в стол, она качнула головой. В конце концов, вчера начались летние каникулы. Они обе были дома, и у них обеих было свободное время. Зачем оставаться наедине с собой, если можно провести время вместе?