Лана Кузьмина - Свет далёкой звезды

– Два батона в одни руки! Куда четыре схватил!

– У меня свиньи! Чем свиней кормить?

– Буржуй! Иди отсюда! Вообще ничего не получишь!

Дед беспокойства не проявлял. Покупал курицу, мыл её, отрубал голову и лапы и засовывал целиком в большую кастрюлю. Туда же отправлялись бывшие под рукой овощи, макароны. Варево томилось под крышкой несколько часов. И всё равно курятина оставалась жёсткой как резина, от которой после еды болели дёсны. С тех пор меня мутит от одного только запаха куриного бульона.

Библиотекарша Лена, неутомимо искавшая мужа, замуж так и не вышла. Зато привела похожую на мартышку, лопоухую и беспокойную дочку Надю. Как оказалось, дочка была у неё давно. Просто жила у родственницы, которая решила, что не потянет воспитание чужого ребёнка в трудные для страны и народа годы. В отличии от меня Надя куриный суп обожала, и уже в три года усаживалась рядом и выпивала по две, а то и три пиалы бульона. После еды она с довольной улыбкой поглаживала себя по вздувшемуся животу, повторяя фразу из старого фильма: «шоб я так жил», и задорно смеялась.

«Шо это я в тебя такой влюблённый» говорила она, лукаво улыбаясь, когда хотела выразить симпатию понравившемуся человеку. «Я не трус, но я боюсь» служила отказом, а «Восток – дело тонкое» и разведённые в стороны руки выражали удивление. Надя помнила множество подобных фраз, употребляемых не всегда к месту. Повзрослев, она перешла на пословицы и поговорки, украшая ими свою речь так, что не каждый догадывался о смысле сказанного.

– Она у тебя что, дурочка? – спросил как-то один из ухажёров её матери (та всё ещё пыталась отыскать женское счастье).

– Почему дурочка? – смутилась Лена. И прикрикнула на Надю:

– Прекрати паясничать!

– Поумней некоторых, – словно невзначай бросил куривший на крыльце Голиков.

Ухажёр обиделся и больше не появлялся.

Жизнь в доме шла вкривь и вкось. Профессор каждый день ругался с женой. Ну, как ругался? Кричала она, упрекая мужа в нехватке средств к существованию и жалуясь на общую мягкотелость отдельно взятых учителей физики. Профессор вставлял пару робких слов, но выстоять под градом упрёков не мог и уходил к Голикову напиваться.

Пашка, промаявшись без работы, устроился дворником. И только Голиков с Ниной Васильевной, казалось, не теряли присутствие духа. Старушка каждое утро тайком от деда передавала мне неизменный платок с завёрнутыми в него яблоком и печеньем. А раз в месяц собирала сумку с гостинцами и отправлялась в гости к детям и внукам.

– Мне сын говорит, чтобы я к ним переезжала, – объясняла Нина Васильевна, – он на севере работает, по полгода дома не бывает. Живи, говорит, в моей комнате. А я ему отвечаю, как же сестра твоя с детьми? Надо им с бабкой в двух комнатах толкаться? Мне и здесь хорошо, я здесь привыкла.

Голиков повсюду находил подработки – чинил приборы, красил заборы, делал ремонт – за которые получал «натуральным продуктом». Однажды принёс с десяток банок тёмно-зелёной краски. Заявил, что нечего ждать милости от государства, нужно взять всё в свои руки и покрасить наконец фасад дома. После чего вручил мне, Пашке и Профессору по валику, показал, как именно следует наносить краску и с чувством выполненного долга отправился к жившей за углом самогонщице тёте Варе.

Про Голикова говорили, что он родился в рубашке, что всё даётся ему слишком легко и что он нигде не пропадёт. Я этим разговорам не верил. Просто потому что слышал однажды, как Голиков сказал кому-то по телефону, что «Его жизнь бьёт ключом, только по голове и он не знает, что делать – повеситься или отравиться». А после заперся в комнате и слушал Высоцкого до тех пор, пока жена Профессора не начала колотить в стену.

У Лики друзей нет. Она не задерживается после уроков, возвращаясь домой в одиночестве. Остаток дня сидит, нахохлившись, перед компьютером или уставившись на экран телефона. Но даже в соцсетях у неё всего с десяток подписчиков, создающих одну лишь видимость социальной активности. Ни с кем из них Лика не общается. Говорит, ей и так хорошо, она самодостаточный человек, которому наедине с собой не скучно.

Всё это неправда. Я вижу, с каким воодушевлением дочь выспрашивает у нас с Аней про школьных друзей. Аня с улыбкой вспоминает шумную компанию, в которой каждый был готов и в огонь и в воду ради спасения друга. Идеализированный образ, от которого у Лики на лице появляется несвойственное ей мечтательное выражение.

От таких разговоров я уклоняюсь. Рассказывать нечего и не о ком. Придумывать что-то было бы неправильным, а говорить правду мне не хочется.

Правда в том, что я так сильно хотел понравиться и завоевать доверие одноклассников, что совершил много плохого. Сначала я действовал мягко, приставая к окружающим с выдуманными историями. Мне казалось, что мои сказки непременно должны понравиться, моего общества должны начать искать и слёзно молить о новых рассказах. Добился я лишь того, что получил снисходительное прозвище «Сказочник» и славу школьного сумасшедшего.

Заинтересовать удалось лишь одну девочку. Тихая и незаметная Нина все перемены проводила на подоконнике, прижимаясь к холодному стеклу. В первый день в школе она плакала и просилась домой. Прошло почти три года, а она так и не привыкла. Однажды я заметил, что она грустит, и присел рядом. Упругие капли стучались в окно. Шёл дождь. Нина даже не попыталась скрыть слёзы. А я сказал, что плакать ни в коем случае не надо, что дождь – это не повод для печали. В каждой капельке сидит маленький человечек, и он расстраивается, когда кто-то плачет из-за него.

– Как они там оказались? – спросила Нина.

– Им хотелось увидеть другой мир. Попробуй посиди на облаке всю свою жизнь.

И я рассказал ей о дождевых человечках.

История о дождевых человечках

Высоко-высоко в небе раскинулась на облаках дождевая страна. Живут в ней крохотные дождевые человечки. Эта страна скучная как широкое-преширокое покрытое белым снегом поле. По облаку можно идти много дней подряд и ничего вокруг не изменится. Даже, если перейти на другое облако. Повсюду сплошная, мягкая на ощупь, ватная белизна.

Жизнь в стране сытая и спокойная. Её жителям не нужно заботиться о еде, одежде, жилье и о тех вещах, которые так заботят человечество. Живи и радуйся. Но почему-то не получается. Человечков гложет любопытство. Что там внизу? Что за разноцветные пятна мелькают на земле? И что за удивительные великаны расхаживают по ней?

И тогда человечки создают из мягкого облачного вещества прозрачные капли, забираются внутрь и, когда облако темнеет, становясь тучей, дождём спускаются вниз. С восхищением рассматривают они невиданный пёстрый мир, запрыгивают на плечи людей, шепчут им ласковые слова, хотят подружиться. Вот только люди отчего-то не любят дождь. Они грустят. Прикрываясь куполами зонтов, спешат домой и не замечают незваных гостей.