Сергей Смоленюк - 2015-й: пора Пробуждений, или Проспать нельзя проснуться

– Хочешь, бери, – не на шутку обиделся Лев, от неправильной интерпретации слова “Порядочные”. В общем, спать они ложились молча.

Вот тут – перед сном, двухместные комнаты подводников, снова обходил замполит. И зайдя к ребятам, ни слова не говоря, направился к уже лежащему в постели Денису.

– Не спите? А я у Вас конспекта так и не видел, – Да, капитан третьего ранга Юрий Пескарев, служил и ночью.

– Но я командиру показывал, – удивленно оправдался Денис, успев спрятать прибор под подушку.

– Причем тут командир. Согласно устава, утвержденного еще …..я занимаюсь воспитанием и учебой всего личного состава. А уважаемого командира, не нужно подобным беспокоить. На нем и так столько ответственности. И мы с вами, должны только помогать ему. Вот лично Вы, как помогаете?

– Не, я к тому, что просто не успел Вам показать. А так, у меня все написано. Даже печатными буквами.

– А почему другие успевают вовремя и написать и показать? – поинтересовался главный воспитатель и решил: – Поэтому, вот. Завтра с утра, как уже было объявлено, свободные от вахты поедут на экскурсию. А вам придётся дежурить дополнительную смену на лодке. И там подумайте, очень хорошенько, чтобы следующий раз не я за Вами бегал и не Вы за мной. Просто – делайте все во время как другие и все. Это ясно.

– Так точно, – щеки Дениса вспыхнули алым цветом. А Юрий Дмитриевич напомнил:

– Вот, товарищ старшина вам первая заповедь подводника: Не зевай! Есть и вторая, помните ее? – Не обманывай! А то быть беде, – поучал главный по личному, посмотрев теперь и на его соседа. Ведь Лев пошел на помощь.

– Разрешите доложить, – заступился друг.

– Я лично видел, как старшина Чижик показывал конспект.

– Не врете? – Пескарев проницательно осмотрел и второго старшину

– Никак нет. Показывал синюю тетрадь.

– Вопрос решеный и обжалованию не подлежит. Следующий раз, все будете делать во время, – подтвердил свое решение Пескарев.

– Но чтобы не получить еще наряды вне очереди, утром покажете свою синюю тетрадь. Оба – предоставите конспекты.

И громко скомандовал, выходя в коридор: – Через пять минут отбой.

– И чего он ко мне прицепился? – укладываясь поудобнее, не понимал Денис.

– Вот видишь: надо переписать было, как он говорил; и показать в срок. А ты все шутишь. Это же подлодка, тут все серьезно, – Объяснял Лев.

– Да некогда было. Я файлы что накачивал – обучающие, срочно просматривал. Там все: как разговаривать, как думать. Как выводы правильно делать? Какие ценности должны быть? А потом, еще задание по инвестиционной стратегии выполнял и проходил соц.опросы, что были в обучающем ролике.

– Ну и ладно, – решил для себя Денис. – Я вообще тогда учиться не буду тут. Буду стратегом…

– Слушай стратег, так нельзя, – снова напомнил Лев.

– Нас с тобой ценят отцы-командиры, и мы должны соответствовать.

– И помогать всегда? – переспросил Денис.

– Ну конечно, – похвалил Лев – хлопнув легонько по одеялу.

– Хорошо. А может, мы тогда не будем голословно – братскими тезисами разбрасываться. И ты действительно поможешь?

– В чем? – все поняв, но не веря еще – Лев, также залезал под одеяло.

– Да как в чем? – отвечали с противоположной койки: – У тебя ведь почерк такой. Помоги написать за меня. Я то, пишу как курица лапой.

– Ночью?! – переспросил Ильин.

– А хоть бы и ночью. Я бы – к примеру, за тебя все сделал. И в огонь и в воду пошел.

– Ну, если так, то конечно. Дружище. Напишу – не переживай, – согласился Лев.

Естественно, что Денис вскоре забылся. При том отношении друга к нему и тех, почти домашних условиях, которые предоставляла морякам когда-то неухоженная – а теперь в три звезды, матросская казарма; подводник быстро заснул. А старшина Ильин, погасив верхний свет и включив торшер, расположился за новеньким полированном столом; где и принялся переписывать свой собственный конспект. Не замечая при этом, как мимо помчалось время. И если бы сейчас – ночью, к нему подошел хоть кто-нибудь, с простым вопросом: Скажите, наши люди по-прежнему отзывчивы и помогают в беде? Не как всегда: одному себе любимому; и даже не своим знакомым или родственникам. А просто так: помочь погибающему. В планетарном, так сказать масштабе. То, не задумываясь, парень ответит:

– Да. Любой россиянин это может!

6

Но однажды, в обычный – запомнившийся современникам только тем, что был душным – летний день; такой хороший человек не повстречался одному подозрительно худому юноше. Ведь не заметить того озверевшего вида, любой нормальный бы просто не смог. А поговорив, обязательно помог. Ну, хотя бы советом. Видимо кто или что-то постаралось, чтобы болезненный оставался один. А в одиночестве как утверждают медики, и с ума нередко сходят.

Так вот, день тогда только переваливал за экватор, а юноша уже разменял несколько районов огромного города. Причем сделал это не замечая: ни дорог, ни хоть одной, сколько-нибудь живой мысли в голове – ноги сами несли… Только периодически – на нужных им поворотах; вновь становясь послушными – переводили дух, пересекая очередной большой перекресток. Вот на подобном, бешено-смотрящий в даль и очнулся; обнаруживая горячо-любимое всеми гурманами обеденное время. С этим как раз просто: высокорасположенное солнце и призывы собственного желудка, не оставляли другого варианта. А еще, настоящее время подтверждалось жарким шерстяным – превратившимся в пыльный и захваченный каплями тела чехольчик. Хотя когда-то, этот костюм был строгого – черного цвета.

Да – парень по-настоящему взмок. И напряжение поддерживали даже хрусталиках глаз, в коих отражалось все больше больших и ужасающих картин цикла “Без будущего”. Вот и получается странным(!), что никто не помог и не узнал: как хотелось ему слышать слова благодарности, напоминание – что он гений. А еще лучше: получить защиту от окружающего насилия. Видимо поэтому – как бы в отместку: периодически отправляя непослушную челку влево, юноша все сильнее сжимал и без того искусанные губы, бормоча дежурные проклятия. Нет – сумасшедшим он тогда не был. И начиная приходить в себя от недавно пережитого – не обделённый любознательностью парень, стал всматриваться в разношерстную, иногда говорящую на разных языках публику. Но когда очередной прохожий или прохожая, не выдерживая сего пристального внимания, по-западному – максимально широко и дежурно улыбались навстречу; он воспринимал их реакции “физий”, за насмешку над собой. Вот так: хотелось одного – а выходило, совсем иное. В общем, и тут категорически не везло.

А ведь с утра, обнимая ручонками несколько авторских работ – уподобившись неокрепшему орленку, он повторно летел на экзамен в Венскую Академию художеств. Как говорится: был “в процессе”. Только поэтому и не придал значение внешнему виду; когда словно не разбираясь в композиции и цвете, решил облачиться в этот старенький, официальный костюм. Хотя, что с него взять – другого все равно не было… Так почему тогда и физически, старый наряд хотел принизить: ужать плечи владельца?