Дмитрий Глухов - По осколкам

Мальчишка общался с папой, и для него открывались доныне неясные ему истины: картина взаимоотношений всё пополнялась и пополнялась. Он стал понимать гораздо больше, чем вчера и позавчера. И так с каждым разом, с каждым звонком и разговором. И с каждым пазлом, занимающим своё место в той сложной картине, Дэн укоренялся во мнении, что виноваты оба.

Тогда он сказал сам себе: «Я никогда не буду, как они. Я буду пытаться сделать всё, чтобы сохранить семейные отношения».

Перед своим шестнадцатым днём рождения Дэн принял твёрдое решение и поставил маму перед фактом, что пригласил отца . Спорить она не стала, но и особой радости не проявила.

Праздник, на котором присутствовало лишь четверо самых близких ему людей, прошёл отлично. Алан, хорошо знакомый с грёзами подрастающего сына, подарил Дэну старенький мотоцикл – «Хонда Си Эм 125-си» восемьдесят шестого года, которую новый владелец ласково назвал Сигмой. Мотоцикл, несмотря на то, что значительно обгонял Дэна по возрасту, находился в отличном состоянии. Непонятно, где папа его достал, ведь такие модели ныне – редкость, если не сказать раритет, – но Дэнни подарку безумно обрадовался. В отличие, правда, от Мари. Через пару дней Алан повёл сына получать его первые – ученические права.

Год назад пришёл черёд Дэна с мамой нанести визит.

По итогу праздника Алан предложил сделать общую фотографию, которую после Дэн распечатал и поместил в рамку.

Глядя на неё сейчас , юноша испытывает пустоту и боль. Боль утраты. Боль ещё не зажившего шрама. Боль, которую не залечить ничем. И боль эта усиливается с каждым воспроизведённым отрывком из давно минувшей сцены семейного счастья.

Мутная пелена перекрыла взор, и сквозь эту мешающую пелену Дэн вглядывается в по-детски радостные улыбку и глаза родного отца. Глаза, которые теперь он может видеть разве что на фотографиях.

За стеной, в коридоре, приглушённо хлопнула парадная. По полу прокатилась едва ощутимая вибрация. Дэн моментально вынырнул из-под волн накативших воспоминаний и вытер рукавом толстовки глаза, уложив фотографию в ящик и задвинув его обратно под кровать.

– Дэнни?

Раздался стук в дверь комнаты. Ещё секундой позже она приоткрылась, и в проход осторожно ступила Грейс – родная тётя Дэна.

Как и подобает представительнице воспитанных нравов, она сопровождает своё появление вежливым стуком всегда, когда собирается войти. Даже несмотря на то, что проживает Дэн в её доме, и входить к племяннику в комнату она может когда и как пожелает.

За хорошие манеры ей следует отдать должное.

Быт в её жилище не проходит сложно. Он вообще проходит практически без неё: та переехала к супругу ещё в шестнадцатом, а дом решила сдавать в аренду.

Целый год Дэн жил один, а к следующей осени к нему подселился его старый знакомый из средней школы, в качестве квартиранта. Домочадец сообщил тётушке о потенциальном соседе и тем лишь обрадовал её: и племянник не в одиночестве, и доход налажен.

Они с Гордоном неплохо ужились, и на данный момент он единственный, с кем Дэн кое-как, по-соседски, но общается.

За порядок Грейс даже не переживала, так как проблем с доверием ребята, – тем более Дэн – её родственная кровь, – не вызывали. «Такие спокойные и вежливые молодые люди не создадут неприятностей», – верилось ей.

В конце концов, без доверия не могут выстроиться ни одни взаимоотношения.

Это лишь первый месяц, август, – когда Гордон зачислился сожителем, – тётя приезжала по три раза на неделе. Эдакие меры воспитательного контроля. Но, удостоверившись в надёжности нового жильца, стала наведываться лишь иногда , да и то, скорее, по соображениям заботы: мальчишек проведать, помочь с бытовыми вопросами да привезти какие-нибудь угощения.

Что привело её сюда сейчас ?

– Можно войти? – тихим, приятным голоском спросила тётушка, не изменяя своему репертуару вести беседы вежливо.

– Да, тётя Грейс, – сухо проговорил Дэн, стараясь сделать голос бодрее. – Здравствуйте.

Грейс ступила на синее ковролиновое полотно и прикрыла за собой дверь.

– Добрый вечер, Дэнни. Не отвлекла, надеюсь?

– Нет. Всё нормально. – Дэн хотел улыбнуться как можно более убедительно. Он терпеть не мог притворство, – особенно с недавнего времени, – и практиковать это доводилось нечасто. Поэтому трюк, скорее всего, вышел неудачным, и Дэн это понимал. Спасал только полумрак комнаты. Тётушка не включила свет, а единственным его источником служил фонарь, бьющий через окно, с улицы. – Я так, бездельничаю. Собирался пойти погулять.

И прогулка сейчас действительно послужила бы отличным занятием. Находиться в давящих стенах в нынешнем состоянии невыносимо. Слишком многие вещи заставляют бежать. Бежать прочь от сковывающих пространств, от томительного и горького бытия, с картины которого совсем недавно стёрлась половина всех красок.

Грейс уловила невесёлое настроение племянника, безошибочно понимая, чем оно вызвано. Её сердце было отравлено горечью не меньше.

Женщина глянула в окно, за которым в самом разгаре проходило первое за эту зиму представление. Снежинки кружили в беззвучном танце, легко раскачиваемые единым для всех кавалером-ветерком. Белые, неотличимые друг от друга, но невероятно разные балерины, заканчивая свои длительные воздушные партии, обессиленно падали на газон и присоединялись к своим подружкам, а на замену им пребывали всё новые и новые. Грейс на какие-то несколько секунд выпала из прохладной полумрачной комнаты, наблюдая за представлением, которое ставила сама мать-природа.

– Видел, что на улице делается? – тихо усмехнулась тётушка, не отрываясь от созерцания. – Снегопад. И охота тебе туда?

– Снег не помеха.

– И ты будешь один?

– Да, – ответил Дэн коротко. На самом деле, его и самого́ не меньше впечатляли такие вот «представления», но любоваться ими сейчас совершенно нет желания. Да и к тому же, скоро он и сам удостоится чести стать непосредственным участником уличного действа, просто выйдя под открытое небо.

– А где наш Гордон?

– Он поехал в Хиллстаун.

– К семье?

– Да, – снова отрезал юноша, и, предугадывая очередной вопрос, заранее на него ответил: – Через пару дней должен вернуться.

– Понятно, – только и промолвила Грейс, не найдя что сказать в ответ на эту ставящую в диалоге точку реплику. Разговор как-то не клеился, поэтому гостья перешла к сути своего визита: – Ну, я ненадолго – заберу пару вещей.

Хозяин комнаты безразлично пожал плечами, мол: «Ну ладно».

Женщина какое-то время пребывала в смятении. Она понимала, что стоит уйти от напряжённого диалога и не грузить племянника, но стремление поддержать его в трудный момент перевесило чашу весов в свою сторону.