Дмитрий Березин - Дневник фельдшера скорой помощи

Во времена моей работы на скорой помощи, действовал строгий алгоритм поведения бригады скорой помощи в условиях чрезвычайной ситуации (ЧС).

Если вкратце, то при вызове на ЧС, бригада СМП должна:

– доложить о прибытии на место ЧС своему диспетчеру и старшему пожарного расчета (бригады, караула, службы спасения и т.п.)

– ожидать в автомобиле СМП поступления пострадавших – если таковые будут (которые должны быть доставлены из очага ЧС сотрудниками службы спасения и переданы бригаде СМП) оказывать пострадавшим медицинскую помощь (госпитализация или маршрутизация, в зависимости от назначения бригады).

Еще раз повторюсь – это ВКРАТЦЕ. На самом деле алгоритмы действий при ЧС были наклеены в каждой машине СМП, где четко расписывалось, что и как делать. Возможно сейчас уже что-то изменилось, но в 2011 году было именно так.

Иными словами, «Нужно сначала спасать, а потом лечить».

Спасает служба спасения, а лечат медики. И этот алгоритм четко запрещал медикам «лезть в пожар» (завал, обвал, место взрыва, загазованности, запыленности и тому подобное).

Во-первых, у медиков банально нет средств защиты от негативных воздействий очага ЧС (ни противогазов, ни шлемов как у пожарных). Во-вторых, правила техники безопасности «написаны кровью». Поэтому: приехала бригада на ЧС, доложилась, сидит ждёт. Каждые 10 минут докладывает диспетчеру 03 обстановку, либо докладывает сразу же при изменении обстановки (например, крыша рухнула, взрыв произошел, из окна кто-то или что-то выпало).

…

Дежурил. Поздний вечер.

– …пять-семнадцать, пять семнадцать. Для вас пожар. Улица Ракетная 123. – прошипела рация.

– Принял пять-семнадцать. Ракетная 123. Пожар. – Ответил я.

Приехали. Доложили. Горит квартира на шестом этаже девятиэтажки. Сидим, ждем. Пожарные бегают туда-сюда.

Через несколько минут подходит пожарный и говорит:

– Вам (бригаде) нужно подняться в квартиру где пожар, там есть пострадавший. Поднимайтесь быстрее!

Сразу же говорю в рацию:

– Нам пожарные говорят, что мы нужны в очаге. Есть один пострадавший.

– Пять семнадцать, никуда не идёте, – сразу же ответила мне диспетчер. – Пострадавшего Вам должны вынести.

– Мне запрещено идти в очаг, – ответил я пожарному. – Выносите пострадавшего сюда.

Пожарный кому-то что-то сказал по рации, затем подошёл ко мне и снова попытался нас отправить в очаг. Я отказался, ссылаясь на то, что «у вас свой начальник, а у нас свой».

Пожарный снова с кем-то поговорил по рации, затем подошёл ко мне и спросил мою фамилию.

– Моя фамилия сегодня «пятьсемнадцать», – ответил я ему. – Нам вынесут пострадавшего, или дальше будем выяснять паспортные данные?

В общем, вот такая неразбериха продолжалась около 5—10 минут. – Пожарные «не хотят» выносить пострадавшего, мы «не хотим» идти к пострадавшему.

В итоге, ответственный по городу старший врач, видимо под давлением своего руководства, сказала мне по рации чтобы я поднимался на пожар. Я перезвонил ей на стационарный телефон со своего сотового и записал наш телефонный разговор, сказав ей, что ее указание противоречит инструкции, но я, в принципе, не против прогуляться по задымленному и залитому водой этажу. Главное, чтоб все были в курсе.

И мы с помощницей Лидой пошли на пожар. В кроссовочках и «балоньевых» скоровских куртках.

В закопченной напрочь квартире, на панцирной обгоревшей кровати, луч света фонаря осветил лежащий обугленный труп. Труп инвалида. Рядом с кроватью стояло обгоревшее инвалидное кресло. В луже на полу валялись костыли…

Начальник караула пожарной команды (или как там его – я не знаю) подошёл ко мне и говорит:

– Что это вы самодеятельностью занимаетесь? Что вы там устроили «хочу-не хочу»? Вам приказано подниматься на место! Из-за вашего промедления человек погиб! Полюбуйтесь, вон он лежит!

И что-то ещё говорил.

Я сообщил диспетчеру по сотовому, что тут смерть до прибытия и пошел в сторону лестницы.

« – Лида пойдем», – сказал я помощнице.

– На твоём месте, я бы рядом с ним даже срать не сел! – бросил нам вслед начальник караула. – Если сюда вас зовут, то значит надо сюда бежать, а не прятаться по машинам! Мы же тут!

Я дошёл до машины и взял рацию:

– Пять-семнадцать свободен.

– Пять-семнадцать вам домой. – Ответила «радейка».

Потом был «разбор полетов» – родственники инвалида подали в суд. Ответственному врачу объявили выговор. Пожарного уволили. А мне ничего, кроме вот этого неприятного воспоминания. Я до сих пор не могу себе ответить: «Правильно ли я поступил тогда или нет?»

Гипертония. Это, однозначно, «эпидемия». Наверное, 60—70% вызовов напрямую или косвенно связаны с гипертонией. Голова болит, кружится, мушки перед глазами, трясет или слабость, тошнота, рвота или боли в сердце – все это может быть симптомами повышенного (или пониженного!) артериального давления. А узнать своё давление можно, только измерив его исправным тонометром.

К сожалению, не все умеют пользоваться механическими тонометрами (это которые накачиваются рукой, и слушаются стетофонендоскопом), но это самый надёжный и достоверный тонометр.

Основная категория граждан, страдающих повышением А/Д это, естественно, пожилые люди. Врач поликлиники, назначая им лечение, даёт также рекомендацию – контроль А/Д два раза в день. Приходится покупать прибор, но вот пользоваться им умеют не все. И тут к нам на помощь пришли «друзья-китайцы», которые заполонили прилавки аптек дешёвыми электронными тонометрами, как плечевыми, так и запястными.

А что? Очень удобно! Надел на руку манжету, нажал кнопочку, прибор показал давление с точностью до единицы, да ещё и пульс посчитал! Только вот показания эти не всегда правильны, а иногда ещё и вредны.

Самое тяжёлое время дежурства на скорой это с 3.00 до 6.00. По крайней мере, это мои личные наблюдения и ощущения. До трёх ночи ещё как-то хватает «запала», а вот после уже начинает «рубить». После 6.00 уже предвкушение скорого окончания смены, поэтому от осознания этого становиться легче.

Смена выдалась суетной. Бесконечно ездили на вызовы, перевозки. Покушать толком не удавалось.

05.05. Едем с вызова. Рация в машине зашипела:

…517, 517! Для вас улица такая то дом такой же. Давление.

– Принял.

На вызове две бабушки. Божьи одуванчики.

– Здравствуйте. Мне вчера дочь «давленометр» подарила – сказала одна из них. – И мы вот тут с соседкой давление себе «меряем». Так вот у нее сначала 138/98, а у меня 146/109. Потом у нее 145/100, а у меня 124/77. И пульс всегда разный. Почему так?

Я посмотрел сначала на них, потом на помощника Антона. Антон стоял в дверном проёме с закрытыми глазами, прислонившись к косяку и дремал. Его руки крепко держали оранжевый чемодан.