Иван Панкратов - Бестеневая лампа

– Красивая у него жена. Заботливая. Двенадцать лет вместе. Наверное, ещё пару лет добивался её – на Кавказе свои особенности. После ранения не бросила, с ним осталась. Одного не пойму – как они здесь оказались? Почему он не дома, в Чечне?

– Я узнавал, – ответил Николай Иванович. – Он позавчера разговорился на перевязке. Сказал – не мог инвалидом оставаться там, где вырос. Не хотел, чтобы родня ему из жалости помогала. Попросил в военкомате Грозного квартиру подальше, на Дальнем Востоке. Они пошли навстречу.

– Ну, что ж, спорить с ним не будем. Захотел жизнь прожить здесь – пусть. Места у нас всем хватит. Но кавказская женщина всегда остаётся кавказской, где бы она не жила. Для неё муж на первом месте. Вот она его своим вниманием и окружила, когда со здоровьем случилась проблема. Кстати, надо будет потом, когда всё с ним уладите, в протезную мастерскую в окружном госпитале обратиться, чтобы кое-что в конструкции изменили. Я нарисую, что и как.

– А мы уладим? – спросил Рыков. – Точно?

– Точно. Ведь главное понять, где источник… Смотрите – она его без протезов к активности не допускала. Он, прежде чем к вам попасть с ухудшением, почти три недели лежал. Пролежней нет, и на том спасибо. Но, кто мне ответит на простой вопрос – от чего умирают лежачие больные, даже если уход за ними очень качественный?

– А они умирают? – спросил Виктор.

– Ещё как, – подтвердил дед.

Рыков встал с дивана и сказал:

– Владимир Николаевич, буду с вами честен – хрен его знает, от чего они умирают. Как говорится, сдаюсь.

И он сел обратно. Дед усмехнулся.

– Идите сюда. Оба.

Они встали с дивана, подошли, как двоечники к профессору.

– Берите снимок, – он показал на тот, что лежал поверх истории болезни.

Виктор взял.

– Ну, не просто ж берите, – слегка возмутился Владимир Николаевич. – Смотрите, давайте.

Плёнку расправили на окне. Это оказался снимок брюшной полости с захватом малого таза. Ничего особенного, тени от воздуха в петлях кишечника, гребни тазовых костей.

– Ну, вот же, – дед не выдержал, встал с кресла и кончиком карандаша провёл по тонкому полукругу в районе мочевого пузыря. – Видите?

– Теперь вижу, – неуверенно сказал Рыков. – Линию вижу. Понимаю, что это – дно мочевого пузыря. И что?

– Я сейчас тебя заставлю себе такой же снимок сделать, – Владимир Николаевич говорил сурово и недовольно. – И, если ты на нём такое найдёшь, значит, я зря в хирургию подался.

Он отошёл немного в сторону, чтобы видеть и врачей, и снимок, который Виктор продолжал прижимать к стеклу, взял со стола свой пакет и достал оттуда «Справочник по рентгендиагностике заболеваний внутренних органов».

– Она его своей любовью и заботой обездвижила. Помните поговорку про благие намерения? Лежачие больные умирают от урологического сепсиса. То, что вы видите на снимке – осадок в пузыре. Вас анализ мочи его не насторожил?

– Мы понимали, что он плохой, но не думали, что там первопричина, – медленно ответил Рыков. – Так, что нам делать-то теперь?

– Наипервейшая задача – Тамару отправить домой. Будет ругаться – объясните командиру, что она его своей любовью убивает. Пусть приходит на час вечерком, еду приносит. Организовать коляску. Приставить к нему солдата из команды выздоравливающих в персональный пост, чтобы помогал в эту коляску пересаживаться. Инструктора по лечебной физкультуре пригласите. И давайте начальника урологии сюда, пусть промывную систему ставит, какую сочтёт нужным. С антибиотиком не подсказываю – я и так вам всё, что мог, на блюдечке преподнёс.

Он на секунду о чём-то задумался, а потом спросил:

– А кто снимок описывал?

Рыков открыл историю, посмотрел.

– «Органы брюшной полости и малого таза без патологии, данных за свободный газ и кишечную непроходимость нет». Подпись – Ковалёв.

– Мало он в туалете учебники читал, – покачал головой дед. – Увидите его, скажите – приходил Озеров, кланяться велел и просил главу про исследования полых органов перечитать повнимательнее.

Он ткнул пальцем в справочник, а потом повернулся к Виктору спиной с молчаливой просьбой развязать халат.

– Выполняйте, – на прощание сказал он хирургам, садясь в такси. – А у меня ещё дела на даче. Поехали, уважаемый.

Когда машина скрылась в глубине аллеи, Рыков трясущимися руками достал сигареты с зажигалкой и закурил.

– Дайте мне пять минут, – попросил он неизвестно у кого. – Просто пять минут. А потом я позвоню урологам…

Он сделал несколько глубоких затяжек, глядя куда-то в небо и шевеля в перерывах между ними губами, будто разговаривая с невидимым собеседником. Потом щелчком отправил окурок в траву и спросил Виктора:

– А он не хочет обратно вернуться? Я б ему даже к окладу доплачивал. Из своего кармана.

Платонов пожал плечами. Он чувствовал себя жутким неучем и профаном, но в глубине души ужасно гордился своим дедом. От этого хотелось улыбаться, и он с огромным трудом сдерживался, боясь разозлить и без того взвинченного начальника.

Они вернулись в ординаторскую. Виктор подошёл к столу Рыкова и увидел, что в справочнике есть закладка. Рука сама потянулась к книге, он открыл её на нужной странице.

– «Пример снимка малого таза. Мочевой пузырь с осадком», – прочитал Виктор вслух. На иллюстрации был снимок Магомедова – ну, просто один в один.

– Он знал, – тихо сказал за спиной Рыков. – Он ещё вчера всё знал, когда я позвонил, а ты ему рассказал.

У Платонова на несколько секунд перехватило дыхание. Он не представлял, что ответить, да и нужно ли.

– Сколько Владимиру Николаевичу лет?

– Восемьдесят, – Виктор всё ещё был не в силах окончательно прийти в себя от изумления.

– Я лет десять смогу ему зарплату платить, – произнёс Рыков. – И картошку копать на даче.

И Виктор вдруг понял, что начальник не шутит.

Сделав из бинта ремешок, Владимир Николаевич повесил на шею небольшую кастрюльку и зашёл в заросли малины. Аккуратно раздвигая колючие ветки и неприятно царапающую листву, он принялся сдёргивать большие сочные ягоды. Периодически дед отмахивался от назойливых ос, чьё гнездо было, похоже, где-то поблизости.

Виктор в нескольких метрах от него качал воду из скважины в бочку и украдкой смотрел на часы – хотелось есть, пить и домой. Ещё с детства он помнил – плана поездки на дачу не существует, он формируется непосредственно на месте. Поэтому обещания типа «выкопаем картошку, соберём крыжовник – и сразу назад» никогда не выполнялись. К первым двум пунктам обязательно добавлялась прополка, формирование водного запаса, уборка какого-то непонятного мусора, поливка-подкормка и ещё много чего.

Вот и сегодня слова деда «Надо бы малину собрать, а то пропадает» он, как и много лет назад, не воспринял всерьёз, но «накачать две бочки воды, а если в скважине мало, то натаскать с ручья» – оказалось полной неожиданностью. Наполнить бочки ещё куда ни шло, но ручей был в двухстах метрах, и носить оттуда по два десятилитровых ведра, ой, как не хотелось.