Татьяна Королёва - Туда, где свет

Наверное, не нужно говорить таких вещей. И думать так было разрушительно, прежде всего для меня. Можно пожить вместе, привыкнуть, постараться найти что-то общее, объясниться с Пашей, развестись, да мало ли выходов! Но я по своему максимализму считала, что не могу причинить ему боль, не могу вернуться к своим родителям.

Порой мы сами своей искренностью или неискренностью творим реальность.

После свадебного путешествия мы приехали домой. Я продолжала учиться, Павел тоже. А еще он подрабатывал, значит, времени для общения было мало. Или все-таки много? Я очень старалась полюбить своего мужа. Затея интересная, но странная: никто до сих пор не понял, откуда появляется любовь и куда она исчезает. Все чаще мне в голову приходила та же фраза: «Бывают безвыходные ситуации!»

Буквально через полмесяца я заболела. Сначала это была ангина с высоченной температурой, а спустя какое-то время началось осложнение. Не буду вдаваться в подробности диагноза, он оказался слишком серьезным. Один врач отправлял меня к другому. Потом мы с мамой ездили на консультацию в областную больницу. Нам сказали, что, как бы это помягче выразиться, они не могут мне помочь! Уже не могут. Даже если я и останусь жива.

Хорошенькое «зеркало» получилось: вы хотели безвыходную ситуацию? Вот она, пожалуйста! Оставалось все меньше шансов на положительное разрешение проблемы. В больницу меня не брали. Я была дома у мамы и папы. И однажды к нам в гости зашел друг семьи, известный в городе врач, Юрий Петрович. Он увидел меня, точнее, осмотрел и спросил родителей:

– Что же вы раньше ко мне не обратились?!

На другой день меня положили в клинику, где он работал.

Несомненно, Юрий Петрович был талантливым врачом. Он просто доктор от Бога. Это последнее обстоятельство и решило мою судьбу. Наверное, снова мне было суждено остаться здесь, на этом удивительном свете!

Лечение длилось долго – полтора или даже два месяца. И все это время со мной рядом была мама – низкий ей поклон.

Когда меня выписывали из больницы, мой доктор объяснил, что поскольку заболевание было серьезным, мне пока нельзя иметь детей. Я приняла это к сведению и не огорчилась.

Пока я болела, вопрос с моим замужеством решился практически сам собой! Супруг меня не посещал, не знаю почему.

Все-таки жизнь – мудрая штука. И мой брак распался довольно просто. Мы только сходили потом с Пашей в ЗАГС, написали заявления, что, мол, не сошлись характерами. И нас развели.

Со времени моей болезни пролетел год.

В этот период произошло важное в моей жизни событие – я приняла Крещение. Причем в церковь пришла спокойно, не в душевной смуте, не в печали! Можно сказать так: я пришла на свет Любви. И заметила еще тогда: глаза священников, глаза истинно верующих очень ясные. Они светятся любовью.

В тот день с утра мой замечательный доктор и мой спаситель Юрий Петрович осмотрел меня и сказал:

– Поздравляю, Мариночка! Ты полностью здорова. Можешь заводить семью, можешь рожать ребенка.

Счастливая, я поблагодарила его и побежала на работу.

В ту пору я трудилась секретарем-референтом в одной фирме. Дел было много, впрочем, как обычно. И вот в разгар рабочего дня, когда почти непрерывно звонили телефоны, мне в голову пришла отчетливая мысль: надо написать завещание.

Странная до абсурдности, эта мысль не оставляла меня. Уступая внутреннему голосу, я села за пишущую машинку и в двух экземплярах напечатала. Да, именно завещание, хотя это было довольно дико!

Написала, что, если со мной что-нибудь случится, прошу, чтобы мои дневники, личные записи, стихи, которые хранятся там-то, разобрал, часть сжег такой-то человек. Далее сделала еще несколько распоряжений. Поставила дату, подпись.

Один экземпляр «завещания» (бред какой-то!) я оставила в ящике стола, на работе, другой, когда рабочий день закончился, отнесла домой и положила в свою тумбочку.

В те дни я готовилась к исповеди, а в последовании ко святому причащению читаются определенные псалмы. Мне всегда нравился 22-й псалом: «Если я пойду и долиною смертной тени, не убоюсь зла, потому что Ты, Господи, со мною; Твой жезл и Твой посох – они успокаивают меня».

Слова эти я помнила наизусть и часто повторяла.

Вечером того же дня, знаменательного дня, потому что мой доктор сказал, что теперь я абсолютно здорова, мне понадобилось выйти из дома по делам, буквально на час-полтора. Была зима, морозно и темно, хотя всего семь часов вечера. Я положила в карман нож – кто-то из друзей подарил мне его: жмешь на кнопочку, и лезвие стремительно выбрасывается. Полукриминальная игрушка, но я подумала: уж несколько секунд всегда будут в запасе, чтобы успеть вытащить нож и нажать на кнопку!

С делами управилась быстро и пошла домой по вечернему городу. Мороз «прихватывал» уши – шапочка-то была больше для красоты, чем для тепла.

До моего дома оставалось каких-то пять минут ходьбы. Я свернула во дворы, прикрывая рукавичками уши. Шагов за собой не слышала.

Внезапно что-то заставило меня оглянуться. И я оказалась лицом к лицу с незнакомым мужчиной.

Про «лицо» я говорю к слову. Выхватила взглядом только его глаза, этого было достаточно. В этих жутких глазах я прочла приговор себе.

Рассказывать долго – на самом деле все происходило в доли секунды. Отчетливо помню две свои мысли: первая – завещание лежит дома. Вторая – я не успеваю вытащить нож. И точно – я не смогла даже отшатнуться – мужчина сразу ударил меня в лицо, с правой руки. Удар был такой сильный, что я упала, стукнувшись затылком. К счастью, не потеряла сознание.

Шапка и сумка отлетели в сторону, но мужчина даже не пытался взять их, он бил меня ногами, стараясь почему-то попасть в голову. Наверное, я закричала – не знаю. Кажется, закричала. Я отбивалась от него руками и ногами. Еще инстинктивно закрывала лицо.

Вдруг мужчина прекратил меня избивать. Я постаралась сесть на снегу – у меня это получилось, увидела, что он убегает в темноту. Буквально спустя минуту из подъезда выскочила женщина и бросилась ко мне, помогла подняться, подобрала сумку, шапку, повела в подъезд. Кровь заливала мне лицо.

Женщина вела меня к себе в квартиру, по дороге рассказывая, что чуть раньше вышла на балкон и увидела, что какой-то, как она выразилась, подонок, избивает меня. Она громко крикнула ему, что муж уже вызывает милицию. Поэтому мужчина и убежал. Бесстрашная женщина кинулась на улицу посмотреть, что со мной.

В квартире моей спасительницы, в ванной комнате, я попыталась смыть кровь с лица, но меня так качало, что это плохо удавалось. Случайно глянула в зеркало. Ужаснулась бы, но сил на это не было. Наверное, тот человек ударил меня «печаткой» – под левым глазом были ранки! Хорошо, что глаз целый! На лбу и на подбородке – следы от ударов ботинками.