Андрей Караичев - За серым окном

На Забродского устроили облаву, арестовали, начали фабриковать дело, сумели убедить Валерия Кирилловича: ему светит долгий срок. Связь с внешним миром бандиту полностью оборвали, благо, в конце 89 – го милиция не находилась в том положении, которое ей предначертано в начале 90 – х.

На одном из допросов Субботы, когда другие кабинеты оказались заняты, милиционеры втащили в комнату с Забродским побитого Влада. Понятно, ни дознаватель, ни следователь, не знали – это подстроено генералом; оттого для них Красильников являлся настоящим нарушителем – избили его не понарошку… куда деваться? Сам подписался, насильно никто не тянул.

Всех сотрудников, «внезапно» вызвали к приехавшему в «Гулаевское» ОВД начальнику милиции города. Поскольку Суббота надёжно прикован к специальному крюку в стене, а хлюпик находился в весьма помятом состоянии, дознаватель и сержант, закрыв кабинет на ключ, со спокойной душой побежали на «аврал».

Между арестантами, в захламлённом и ставшем на время тихом кабинете, завязалась беседа, просто, ни о чём. Валера поинтересовался, – «За что взяли, кто такой? Много светит?» – Влад, ответив на поставленные вопросы авторитета, сделал самонадеянный вид и с гордостью добавил:

– Ничего. К вечеру, а то и раньше, меня отпустят, извинятся! Есть у меня родня там, – Красильников поднял глаза к потолку с трещинами в паутинку.

– Да? – Удивился Суббота, – знаешь, кто я?

Влад всмотрелся в лицо собеседника: крупный мужчина, бритоголовый, круглое лицо, нос картошкой, раньше, видимо, был прямым, но из-за бесчисленных драк и переломов, вмялся и сделался курносым. Карие глазки маленькие и злые, по сломанным ушам легко определить – из борцов.

Молодой задержанный пожал плечами:

– Нет, не видел вас раньше.

– Сделаешь дельце по-братски для меня? Тогда узнаешь. Нет, ничего криминального, не подумай.

– Слушаю.

– Адресок запомни, да что там сказать надо… всё. Если выйду отсюда – отблагодарю. Договорились?

Конечно, Валера не доверял новому знакомому, знал: тот может быть подсадным… плюс менты так «удобно» свинтили. Вообще, авторитет мало кому верил, но и выхода другого не оставалось. Срок светит реальный, а этот парень – последний шанс передать спасительную весточку на волю. Суббота раскинул мозгами, – «Если подсадной, что с того? Мне один ляд светит не меньше пятёрки! Но вдруг правда залётный фраер с крышей „наверху“? Тогда он последняя надежда отсюда выйти». – Утопающий за соломинку тянется.

– Меня там на перо не посадят? – Сделал Влад недоверчивое лицо, когда выслушал словесное послание от Кирилловича на волю.

– Нет – гадом буду! В крайнем случае скажешь пароль и, передашь вдобавок: «Если меня кто из вас шавок тронет, Суббота на ремни порежет, лично».

Разбухшая после недавней течи в крыши дверь кабинета со второго рывка отворилась, внутрь зашли дознаватель и некий майор. Увидев одиноких арестантов, старший милиционер выругался непечатным словом.

– Вы совсем офонарели?! Субботу оставили с залётным хулиганом без присмотра! А если он чего шепнуть успел?! Да я вас!

– Виноват, товарищ майор! – Стал оправдываться дознаватель, – генерал срочно вызвал!

Начальник ударил по столу и крикнул на задержанных:

– Успели сговориться?!

– Я?! С этим лопухом? – Показательно сплюнул на линолеум рэкетир, – за кого меня держишь, начальник?

– Щас зубами харкать будешь! – Приблизился майор к авторитету и ударил того в живот, – за что молодого взяли?

– Вино пил между гаражей… в рабочее время, не трудоустроен, не учится, оказал сопротивление при задержании, оскорблял… пришлось применить силу, сами видите.

– Силу? Правильно! Аналогичная шваль только язык кулаков и понимает, благодарность объявляю! Сопляка заприте куда-нибудь, накиньте ему по полной катушке и, чтоб не вышел за ворота подольше! Вдруг успели сговориться? Всё, я «на ковёр» к Фомину.

В кабинет зашёл сержант, по приказу дознавателя набросил на Влада наручники и вывел из кабинета. Перед тем как скрыться за дверью, Красильников успел посмотреть в глаза Субботе и подмигнуть, мол, – «Не волнуйся, всё сделаю», – тот плавно кивнул в ответ, что означало, – «Верю, спасибо».

Майор Паневич, злой и ненавидимый всеми как коллегами, так и контингентом, серьёзно планировал закрыть Влада надолго, только уже через два часа, начальник «Гулаевского» отделения полковник Фомин, дал приказ, – «Освободить парня».

Паневич хотел возразить, да недовольный начальник прервал его:

– Приказ генерала! Выполняй.

– Слушаюсь.

Ни майор, ни полковник, конечно, не подозревали: произошедшее сегодня в их отделении – хорошо спланированная акция по внедрению агента в преступную среду. Через два дня отпустят и Забродского, план удался – авторитет подумал: его дело развалилось именно из-за хлюпика, передавшего нужные сведения, правильным людям.

Суббота слово сдержал: отблагодарил Влада денежно, позвал того на роскошное застолье, представив своим первым помощникам в делах рэкетирских, как личного спасителя. После посиделок в «кооператорском» ресторане, Валера пригласил Красильникова продолжить возлияние дома у последнего, наедине. Парень заинтересовал авторитета, особенно деталь, – «Кто именно наверху есть из родни у сопляка? В легавых или по партийной линии?» – Место распития выбрал неслучайно, хотел посмотреть, где живёт Влад, с кем?

Забродский удивился: Красильников обитал один в весьма просторной квартире – это могло пригодиться! кому пересидеть ментовский шухер, кого спрятать от «коллег». Суббота не решил: брать потихоньку парня к себе, знакомить с делами или не стоит? Пока всё, что бандит узнавал о Владе, говорило одно – брать, несомненно.

Расспрашивая в перерывах между рюмок о жизни Красильникова, Валера постепенно приблизился к главному вопросу, – «Кто тебя отмазал в ментовке?» – парень долго мялся, якобы не хотел говорить, в итоге под напором авторитета, сознался.

– Патрушев.

Суббота потерял дар речи, потом громко выругался: аж задрожали стёкла серванта с хрустальной посудой внутри.

– Да ладно! Ты не шутишь, за базар в ответе?

– Только Валер (они перешли на «Ты», пили на брудершафт), пожалуйста, никому…

– Ты о чём? Я могила! – Главный рэкетир Пролетарского района не мог поверить: если Влад сказал правду… значит, парня обязательно надо «обработать» и поставить на свою сторону, аккуратненько, – кто он тебе?

Красильников поведал вымышленную легенду: Николай Васильевич – крёстный, маму Владислава любил страстно в молодости и-и, возможно, генерал – его настоящий отец, так как защищает яростно.

– Чего ты по их линии не пошёл? Не учишься, не работаешь? – Решил получше прощупать нового знакомого Валера, всё-таки подобная удача подозрительна.