Семён Ходоров - Никогда ты не будешь майором

– Вот, что курсант Абрамов, хотя вы у нас не отличаетесь блестящими успехами в учёбе, человек вы старательный и добросовестный. Поэтому, предлагаю вам поступить в ряды КПСС (Коммунистическая партия Советского Союза). Получите рекомендацию от меня лично, командира взвода и одного из партийных курсантов.

Подполковник не удосужился даже спросить, согласен ли Виталий сделать такой важный шаг в своей жизни, а коротко приказал:

– Зайдёте после обеда ко мне в кабинет, получите анкету для поступающего и Устав партии для изучения.

Когда наивный Виталий рассказал об этом своим друзьям и посетовал:

– Как же так, меня, простого человека, который ничего путного для страны ещё не сделал, принимают в самый передовой отряд нашего общества. Я совсем не уверен, что достоин этого.

– Дурак ты, Виталий, – ответил ему один из курсантов, – уверен, не уверен, ты что не догоняешь, что училищу просто доведён план по приёму в ряды коммунистов, который надо неукоснительно выполнять. Вот так ты и попался на глаза замполиту. Да и не помешает тебе вступить в эту, понимаешь, корпорацию. Впрочем, и дальнейшей карьере это не помешает.

Процедура приёма прошла, как по нотам. Почти все вопросы, как и ответы на них, Виталий знал заранее. Правда не обошлось без неожиданностей. Один из членов партбюро, майор под странной украинской фамилией Брехуненко, вероятно догадываясь об истинной национальности Виталия, к удивлению всех присутствующих, невзначай спросил:

– Скажите мне, курсант Абрамов, если вдруг так случится, что семья вашей будущей жены вознамерится выехать в другую страну. Ваши действия?

– Об этом не может быть и речи, товарищ майор, – уверенно отчеканил Виталий к удовлетворению всех присутствующих, – я, прежде всего, будущий советский офицер и гражданин СССР. Нет у меня другой Родины!

Самое интересное, что в этот момент он вовсе не кривил душой и на все сто процентов бесповоротно верил в то, что сказал.

Тем временем, учёба приближалась к своему финальному завершению. Основополагающий в армии принцип «не можешь – научим, не хочешь – заставим» давал свои плоды. Эти плоды, в конечно счёте, превратились в офицерские погоны. Четыре года учёбы, которые предшествовали их получению, тянулись вроде бы бесконечно долго. Когда же подошло время распределения, Виталию уже, наоборот, представлялось, что они пролетели, если и не, как один день, то достаточно молниеносно. К этому дню выпускной курсант Абрамов был уже совсем не тем безусым, с хулиганским прошлым, юнцом, каким переступил порог училища. Перед комиссией стоял навытяжку высокий стройный молодой лейтенант, в сосредоточенном взгляде которого отражалась готовность положить свои знания на алтарь советских вооружённых сил. Этим алтарём для него стал, самый дальний и, наверное, самый «медвежий» в СССР Дальневосточный военный округ.

Вообще говоря, основополагающим принципом распределения выпускников в училище являлся приоритет оценок, т.е. более высокой средней оценке соответствовало более «цивилизованное» место службы. Лучшими из них считались Московский, Ленинградский, Прибалтийский и Прикарпатский военные округа. Туда направлялись только отличники учёбы и выпускники, у которых были заслуги, называемые особыми. К числу последних относились дети генералов или полковников, а также родители которых были знакомы с руководством училища. Наверное, Виталий тоже вошёл бы в их число, но его «покровитель», генерал Попов ещё два года назад ушёл в отставку. Поэтому новоиспечённый лейтенант Абрамов и подобные ему обладатели среднего балла чуть выше трёх направлялись в места, где «труба зовёт», куда, так сказать, приказывает и кличет Родина. В соответствии с зовом той самой трубы Виталий, прикрепив к офицерским погонам две маленькие лейтенантские звёздочки, отбыл к «чёрту на кулички» в Дальневосточный военный округ, где располагался топогеодезический отряд, в котором ему предстояло служить.

Виталий всегда помнил слова начальника училища о том, что во все времена военные топографы считались интеллектуальной элитой армии. При каждом удобном случае генерал повторял: военные топографы всегда идут впереди боевых порядков, ведь карта, которую они создают – это глаза армии. Подразделения, главной задачей которых являлось производство военных секретных карт, назывались топогеодезическими отрядами.

Прежде, чем попасть в расположение такого отряда, Виталию предстояла аудиенция с начальником военно-топографической службы Дальневосточного военного округа. С этим он прибыл в его штаб город Хабаровск. С первого взгляда город оказался совсем не таким, как охарактеризовал его случайный попутчик по авиарейсу из Москвы. На вопрос Виталия, что представляет собой дальневосточная столица, тот, закатив глаза в самолётную притолоку, угрюмо, с неподдельным пренебрежением, ответил:

– Да, что тебе сказать, лейтенант, если кратко, то – три горы, две дыры.

Только позже Виталий поймёт, что сосед по самолётному креслу имел в виду три холма, на которых, действительно, располагался Хабаровск. А под дырами подразумевались две, спрятанные в канализационные трубы, речушки. Видимо, авторы этого проекта полагали, что хватит городу и одного красавца Амура. Ассоциативно вдруг вспомнились слова песни «на высоких берегах Амура часовые Родины стоят». Однако после краткого инструктажа, который провёл полковник Сергеев, начальник топоотдела округа, выяснилось, что ему не придётся караулить живописную дальневосточную реку. Стало ясно, что «чёртовы кулички» находятся вовсе не в уютном и, по своему комфортном, Хабаровске. Буквально завтра Виталию предстояло вылететь в другую столицу, в столицу Чукотского автономного округа. В полдень, уже в Анадыре, едва сойдя с самолётного трапа, Виталий почувствовал все прелести субарктического климата места, куда он передислоцировался. Невидимые струи холода заползали под совсем нетонкий офицерский китель, словно напоминая:

– Держись, лейтенант, ты вовсе не в субтропиках, а на меридианах и параллелях, которые называют Крайним Севером.

Поёживаясь от зябкости, Виталий взглянул на светящееся аэродромное табло. На нём мерцающие зеленоватые цифры высвечивали дату, время и температуру воздуха, они попеременно показывали: 3 часа дня, 28 мая 1973 года, плюс 8 градусов тепла. Не успел молодой лейтенант удивиться климатической метаморфозе, как к нему подбежал, небольшого роста, военный, который одной рукой выхватил у Виталия чемодан, а другую приложил к козырьку и громко отчеканил:

– Здравия желаю, товарищ, лейтенант, разрешите представиться, прапорщик Михайлов! Приказано сопроводить вас в расположение отряда.