Семён Ходоров - Неисповедимы пути туриста

День четвёртый мы посвятили поездке в Версаль. Всего полчаса езды на электричке окунули нас в, один из самых посещаемых памятников Парижа, дворец, который знаменит своей архитектурой, необычной историей и удивительными садами. С одной, стороны, налицо некая схожесть с Петергофом в Ленинграде и с Воронцовским дворцом в Алупке, а с другой – совершенно уникальное, ни с чем не сравнимое, зодчество. Мы несколько часов гуляли по роскошным залам дворца, открывая для себя особенности интерьеров королевских апартаментов.

Вернувшись из Версаля, мы поехали в центр Жоржа Помпиду, который резко контрастировал с, уже привычной нам, средневековой готикой. Перед нашими глазами предстало колоритное сооружение. Его особенность состояла в том, что, не внутри стен здания, а прямо на фасаде были проложены синие вентиляционные и зелёные водопроводные трубы с жёлтыми сплетениями электрических проводов и красными эскалаторами с лифтами. На пяти этажах этого футуристического здания разместились выставочные залы с творениями современной живописи, дизайна, скульптуры, инсталляций и перфоманса. Вспоминая вчерашний музейный день, мы ограничились смотровой площадкой этого необычного сооружения, откуда открывался вид от Монмартра до Собора Парижской Богоматери.

Продолжая осматривать современный Париж, мы добрались на метро до района Ла-Дефанс, который называли не иначе, как французским Манхэттеном, полностью и целиком состоящим из офисных и торговых зданий. Сегодня он считался самым большим деловым центром во всей Европе. Надо же тому случиться, что именно здесь снова приключилась история, связанная с туалетами. Если она, вся история, развивается по спирали, то наш инцидент складывался из её виточков. Короче говоря, в какое-то, не самое удобное для неё мгновение, Слава повторила тираду своей сестры:

– Сеня, ты, случайно, не знаешь, где здесь туалет?

Надо сказать, что Сеня и на этот раз не располагал информацией о размещении «уголков задумчивости» в стольном граде под названием Париж. Как назло, ни кафе, ни рестораны в радиусе полкилометра невооружённым взглядом не просматривались. Зато опытным геодезическим глазом наблюдателя измерительных объектов я вдруг заметил прямо на тротуаре невзрачную, малоприметную для гуляющих туристов, серую будку, на которой маленькими, почти незаметными, буквами было написано «toilletes». Это было спасение не только для моей свояченицы, как остронуждающейся в этом «приюте», но и для моего авторитета руководителя и идеолога нашего путешествия. Не долго думая, я схватил Славу под руку и подвёл к заветному сооружению. Там висела маленькая табличка, на которой были пронумерованы пять предложений: очевидно, эта была инструкция для пользователя, разумеется, на французском языке. Единственное, что было доступно моему пониманию: это какого достоинства французскую «денежку» надо было вставить в монетоприёмник. Счастье, что нужная монетка нашлась у меня в кошельке. Когда я ввёл её прорезь, дверь минитуалета тут же приоткрылась, и я широким жестом хозяина заведения пригласил Славу пройти в вожделенное место. Сам же, счастливый, с осознанием завершённого дела, примостился на скамеечке, напротив туалета. Но оказалось, что до финала туалетного церемониала было ещё далеко. Не успел я и выкурить желанную сигарету, как вдруг дверь туалета раскрылась, и я увидел свою родственницу, мягко говоря, в неглиже, которая окончательно не закончила то, что надлежало сделать. Остроту в происшествие добавило и то, что, не совсем одетую, Славу видел не только я, а и достопочтенные парижане, которые в этот момент проходили мимо раритета туалетного зодчества. Когда она, кое-как приведя себя в порядок, вылетела из туалета и без сил опустилась на скамейку рядом со мной, первое, что она произнесла:

– Куда ты меня завёл? Просто ужас какой-то. Это ты во всём виноват. Что это за дурацкая французская автоматика, которая отпирает двери, когда я ещё не закончила свою процедуру.

Когда я напоил успокоившуюся Славу кофе с жёлтым вкуснейшим парижским эклером, она пришла в себя, и мне удалось провести следственное дознание. Ещё до этого, с известной долей вероятности, я предполагал, что свояченица совершила нечто такое, что категорически запрещалось совершать и что точно было написано на маленькой табличке у входа на непонятном нам языке. Когда же Слава сказала, что она нажала кнопку смыва воды в унитазе перед тем, как одеться, я скорее догадался, чем понял, что при этом сработал какой-нибудь фотоэлемент или другое автоматическое устройство открытия дверей. Просто авторы этого электронного механизма, наверное, не без основания, полагали, что пользователь туалета сначала приводит себя в порядок и только потом устраняет следы своего деяния. В нашем случае имел место парадоксальный случай, когда клиент вёл себя деконструктивно. Теперь, в этой ситуации, мне было трудно предположить, что сестра моей жены запомнит больше: ресторанный день рождения в Латинском квартале или туалет в парижском квартале Ла-Дефанс.

День пятый. Утром обнаружилось, что после вечернего ужина, который мы соорудили на основе продуктов, купленных в супермаркете, у нас остался набор французских сыров, разные копчёности и даже непочатая бутылка вина. Поскольку завтрак входил в гостиничный сервис, у меня созрело, ранее незапланированное, решение – посетить знаменитый Булонский лес и устроить там небольшой пикник с оставшимися гастрономическими яствами. Если быть до конца откровенным, то тоже самое рекомендовал нам наш незабвенный путеводитель, в котором открытым текстом подчёркивалось, что Булонский лес – это западное «лёгкое» Парижа, которое упоминалось на многих страницах романа Ги де Мопассана «Милый друг». Я вдруг вспомнил, что ещё будучи пионером, втайне от родителей, перечитывал, кажущиеся тогда более, чем эротическими, эпизоды романа. Вспомнил, что классик женской прозы писал, что Булонский лес был, с одной стороны, знаменитым местом прогулок богатых людей, а с другой, имел репутацию укрытия, которым часто пользовались для тайных любовных встреч. Именно тогда в народе говорили, что в Булонском лесу брачные союзы заключались без присутствия священника. А сегодня, по заверению всё того же путеводителя, ночами район Булонского леса наводняют, самые красивые в мире, парижские девушки лёгкого поведения, ищущие знакомств с мужчинами, которые передвигаются уже не в каретах, а в дорогих автомобилях. Что можно здесь сказать, если даже русский поэт Евгений Евтушенко в одном из своих стихотворений писал: