Милена Фомина - Ложная игра, или Одинокие в толпе

– Я… – наконец вырвалось из её уст, но, кажется, никто так и не услышал этого голоса, впрочем, и она сама едва смогла различить его среди всеобщего нарастающего шума и гомона.

– Кхм, – девушка как только могла напрягла горло, чтобы почувствовать напряжение, исходящий звук, себя, которая может произвольно вызывать его.

– Я! – толком не набрав в грудь воздуха, резко выкрикнула она, – я еду с вами, – последнюю фразу девушка произнесла уже в тишине обращённых к ней удивлённых и изучающих взглядов.

Она не знала, сколько ещё в этой напряжённой перешёптываниями, случайными и нет взглядами толпе прошло времени, когда её словно разбудил, словно окликнул с лёгкой иронией более чем знакомый голос: «Я, конечно, разных девушек встречал, но чтобы таких отважных – это впервые!».

Небо начинало готовиться к закату, со светлого лазурно-голубого переходя в такие же светлые и нежные персиковые тона. По этой чистой дали незримо плыли разводы облаков, словно огромные хвосты небесных рыб, они величаво и грациозно, поддаваясь течению воздушных масс, мягко извивались над морем, над миром.

– Ты знаешь дорогу? – растворяя витавшую в солёном воздухе тишину, прозвучал немного охрипший после долгого молчания женский голосок.

Почти у самого края борта стояли Грэгард и Таисия. Дул едва прохладный ветерок, с каждым мгновением всё меньше принося с собой запахи города. Девушка только недавно вышла из своей каюты, занимавшись ей почти весь день, но более того сидя уставившись в пространство, несмотря на выдавшийся довольно ясный день, пребывая словно в тумане сна. Голова казалась тяжёлой, и думалось, что вот-вот в окно подует свежий ветерок, нежно ворвавшийся с улиц сонного городка, вместе с первыми лучами будя девушку. Что вот-вот она откроет глаза и всё прояснится в утреннем свете её комнатушки.

– …мы давно знакомы с Дженком. Он много рассказывал об этом, – Таисия не помнила, говорил ли Грэгард что-либо до этой фразы или нет, но всё же не стала переспрашивать об этом. Ей показалось, что, услышав вопрос, он едва уловимо отвёл взгляд в сторону, выдыхая.

– А почему он сам не смог отправиться за механиком? – девушка обернулась к Грэгарду, не отпуская с него проницательного, недоверчивого и даже пристального взгляда.

– Послушай, – он повернулся к ней всем корпусом, прямо и открыто смотря ей в глаза, говоря теперь как-то более уверенно, не ускользая от ответа ни словами, ни взглядом, что и трудно было сказать про него когда-либо, – мы с ним, конечно, знакомы, и давно, но не до такого, чтобы рассказывать друг другу о каждом шаге, – и пускай его слова были наполнены чувствами и мыслями, они, как и прежде, звучали с лёгкой иронией и улыбкой. В нём не было злости и раздражения. Он будто всегда внутренне оставался спокойным, но сочувствующим не безразличным, даже если и не подавал на то вида.

«Но не сказал, что не виделся с ним вчера», – пронеслось в голове у Таисии.

Юноша вздохнул, едва ощутимо отстраняясь от девушки, снова устремляя взор на серую водную гладь, меняющую свои очертания, но смотря будто бы вовсе не на неё.

– Ты, конечно, думаешь, что это я вывел из строя ваш двигатель и теперь у всех на глазах нагло сбегаю из города. Но это не совсем так… – в его глазах грустью отразились блики мягкого света раннего летнего вечера, и теперь, казалось, именно они на мгновения стали центром его внимания.

Засмотревшись на волны, Таисия внимала словам Грэгарда. Но через некоторое время её осенило.

– Что? – она резко развернулась, но юноши уже не было рядом. Её тихий за перекатами морской дали голос возмущением и неожиданностью осознания вырвался громким воскликом.

«Не совсем?!»

Тем временем Грэгард уже увлечённо обменивался фразами с матросами, лишь подмигнув девушке, заметив её недоумевающий и тревожный взгляд, переполненный негодованием.

Уже в молчании, смиряя высшую степень возмущения глубокими и участившимися вдохами, Таисия вновь обернулась к плещущимся за кормой волнам, к дали, необъятным просторам, уходящим в тёплый ясный и свежий своими ароматами и прикосновениями вечер. Показалось, что юноша мягко улыбнулся, нежно смотря на неё…

Смеркалось, в водной глади небо разводами рисовало затухающий в ясной синеве ранней ночи, сияющий тысячами невесомых и ещё едва заметных звёзд вечер. На палубе только недавно зажгли свечи, тем не менее оставляя многие каюты в туманном безмолвии наступающих сумерек. В коридорах судна приятно пахло просмолённым деревом, средь непостижимых разуму просторов стихий напоминая о чём-то тёплом и уютном, сделанном руками человека, о чём-то земном и родном, о чём-то светлом и духовном, что витало в этих ароматах. Напоминая о том, как много люди могут сделать руками, но прежде всего сердцами.

Волны размеренно ударяли о борта судна, но здесь почему-то совсем не возникало чувства страха находиться посреди безлюдной пустыни моря. Наоборот, казалось, что всё оно было наполнено этим теплом, этой непоколебимой силой людского духа.

Таисия, окутанная пеленой своих мыслей и усталостью, прошла мимо Грэгарда и стоявшего рядом с ним молодого человека. Не успев заранее увернуться в довольно узком коридоре, чуть ли не сбив плечом первого, она поспешила в свою каюту. Когда где-то вдали стихли звуки шагов и глухо ударилась дверь, молодой человек с лёгкой тревогой и взволнованностью перевёл взгляд на Грэгарда, всё ещё повёрнутого в сторону, куда недавно направлялась девушка, но, чуть склонив голову, смотревшего куда-то в пространство чувств и мыслей.

– Какая-то она у тебя странная, – заверил молодой человек, выводя из задумчивости своего приятеля, который, переменившись в выражении лица, деловито кивнул другу, призывая последовать за ним.

Пожав плечами, юноша вслед за Грэгардом направился вперёд по коридору. Он был невысокого роста, подтянут и мускулист. Его светлые волосы вились лёгкими волнами, а походка, да и все прочие манеры были какими-то нагловатыми и самодовольными, расхлябанными, хотя его взгляд и речи часто были совсем не такими, по крайней мере по своему смысловому наполнению.

И только когда они оказались в каюте, освещённой тусклым светом подсвечника с несколькими свечами, а Грэгард, пропуская друга, плотно закрыл дверь, он произнёс: «Во-первых, не у меня, а во-вторых, на себя посмотри».

Грэгард почти сразу продолжил движение к небольшому столу, на котором шумно разложил карту.

– Два сапога… Км… Кх… – с хрипотцой и как бы невзначай начал оставшийся у двери юноша, нарочно закашлявшийся на последних несказанных словах.

По каюте пробежались смешки ещё двух парней, сидевших сбоку.