Стефания Данилова - Атлас памяти

– Нет, настоящие.

Всегда думаю о людях лучше, чем они есть на самом деле.

Мы познакомились с тобой в поезде на одну школьную конференцию. Ты писала стихи, мнилась мне совершенно заоблачной, слегка манерной и при этом прекрасно простой. С тобой страшно было заговорить: казалось, ты вся состояла из собственных побед и энциклопедических знаний. Казалось, вылей на тебя ведро грязи, и тебе ничего не будет. На твоей страничке вконтакте все пользователи продолжают быть обманутыми твоим «да так, живу понемногу». Если бы они жили хотя бы вполовину так же «понемногу», как ты. Ты теперь занимаешь серьезную должность в серьезной компании, руководишь сложнейшими проектами, выглядишь на 14 и даже не пробовала курить. И даже умудряешься совмещать это с большой и сильной любовью. В моей голове вспыхивают две очень близкие друг к другу неоновые параллельные прямые куда-то в небо.

Тебя можно ненавидеть за твои похождения на сторону: мне известны они все до единого, пусть я не знаю имён и лиц. В игре про «успей сесть на стул прежде, чем его займут» ты либо сворачиваешься калачиком на всех сразу, либо падаешь на пол, а побеждённых всегда легче простить. Это не мешает тебе петь с честностью акына и манерами филармонии^ также любить города сильнее и дольше, чем женщин.

Мне кажется, некоторым маленьким городкам недостаёт подобной любви: ты любишь именно их. Когда ты будешь выступать на огромной сцене, я подарю тебе эдельвейс, невзирая на то, что ты – мужчина. Я подарю его музыке внутри тебя: женщины любят, когда им дарят цветы.

А тебя мне посчастливилось найти спустя пять лет поисков и случайных встреч, любовь моя. Может пройти минута или пять лет, разговор продолжится, как будто бы никогда не звучало даже «пока». Ты носишь кремовое пальто, начала курить со мной снова и опаздываешь так же блестяще, как отвечаешь потом на сессии. Только я помню ту девочку в голубой клетчатой ветровке и слишком больших очках, непрерывно говорящей со мной о Бродском, а мне так хотелось знать, кого ты любишь, потому что он должен был быть достоин тебя. Теперь с тобой именно такой человек. Твои строки сохранились в альманахе детского литературного конкурсам котором ты одержала неуверенную победу. Я до сих пор перечитываю их вслух первому попавшемуся под голос человеку, когда мне тебя не хватает. Невозможно было не поцеловать тебя на том пьяном чьём-то дне то ли рождения, а то ли смерти. Твои волосы всегда пахнут весной и сухими страницами, что бы это ни значило.

Я думаю о людях лучше, чем они есть на самом деле, и рано или поздно они начинают соответствовать тому, что я думаю.

Когда изобретут принтер, подключающийся напрямую к памяти, я покажу вам вас, смеющихся, до невозможности родных и бессмертных, моими глазами.

Ты состоишь из двадцати курительных трубок, которые для меня пока ещё совершенно одинаковы. С каждой нашей будущей ночью любви я научусь различать их все.

Когда ты куришь, тебя нужно фотографировать на зеркалку и сразу же посылать в модельные журналы. Ты готовишь. Я мою посуду. Ты можешь мыть посуду, а я готовить. От перестановки слагаемых изменится только тональность мурчания твоего кота, под которого, кажется, подобран весь интерьер твоего дома. Со спины нас можно посчитать близнецами. Наши волосы одинаковой длины, наши кольца почти одинаковы: мы помолвлены с искусством и не видим смысла об этом лгать.

Ты знаешь два непонятных языка. На моём ещё никому не удавалось изъясняться с такой лёгкостью. А ведь в нём нет ни одного правила.

Сплошные исключения.

Можно надеть чёрное пальто и затолкнуть зимнюю куртку куда подальше.

Можно не лежать и думать, а наконец-тобежать и делать, потому что зима слишком сковываема лето слишком развязывает руки. Можно решиться и начать копить чувства к кому-то одному, прекратив разбрасывать их на мимолётные увлечения. Аналогично поступить и с деньгами: не трогай старую копилку, красный китайский конверт, и карточку лучше забудь дома.

Желательно, вместе с мобильным телефоном. Если на что-то и тратиться, то на подарки тем, кто давно потерял надежду получить хотя бы весточку от тебя. Не покупать никаких книг, разве что заказывать их из очень далёких стран и на непонятных языках, а ещё лучше писать самому – это практичнее всего.

Весне один месяц, она смотрит на тебя ярко-зелёными глазками, улыбается и смеётся. Её нужно воспитывать прямо сейчас. Завтра будет поздно. Мне нужно спешить со всех ног, чтобы успеть покурить с ней на балконе. Она растёт очень быстро.

Непривычная лёгкость чёрного пальто и острое желание падать лицом в цветы.

Говорят, если дать человеку книгу из личной библиотеки, можно навсегда привязать его к себе.

Распространяется ли это правило на музыку из личного закрытого плейлиста? Когда наша главная песня заиграла в твоей машине, наши руки, сцепленные на переключателе скоростей, синхронно дрогнули. Под эту музыку стоило поцеловаться с фурой или обрывом на полной скорости. Танго, бабочка, вулкан, страсть, рождение звезды в координатной плоскости галактики – братья и сёстры по эфемерности.

Я – девушка в красном платье. Я посвящаю это танго твоему отсутствию в первом ряду, зная, что ты слышишь каждый шелест моего платья, несмотря на нарастающую музыку.

Я – партнёр девушки, готовый вести её как в танце, так и в светлое несомненное будущее. Я не знаю ни о тебе, ни о твоём отсутствии, ни о том, что могло между вами произойти. Я не хочу знать, как ты привёл её в дом на страшной для неё улице и там впервые познал её.

Я люблю девушку в красном платье, в синем платье, в зелёном, в костюме, без одежды и даже без плоти, потому что я люблю её всю.

Я – пол сцены, на которой двое говорят молча и показывают слепым. На мне ни единого пятна грязи, танцевальные туфли всегда идеально чисты и не оставляют резких шрамирующих линий. Я почему-то чувствую на себе тяжёлую поступь человека, который должен был сидеть в первом ряду.