Крис Кода - Моя прабабушка была горой

– И было бы странно, если бы Елена Александровна решила изучить местные истории про призраков перед тем, как поехать отдыхать.

Максимова взглянула на неё внимательно.

– Я так понимаю, у тебя есть версия? – спросила она.

– Я предположила, что за похищением стоит фокусница или иллюзионистка, – ответила Снеговая. – Женщина с таким опытом могла сделать искусственную голову, скрыть лицо и ноги от взгляда и даже создать фиолетовое свечение. Кстати, это свечение могло не только пугать жертв, но и создавать запаховый след, который и сбил служебных собак во время поисков.

– Только зачем фокуснице похищать нотариуса, главврача и руководителя профсоюза? – спросил Осипенко.

– Да и откуда здесь возьмётся фокусница? – добавил Гудилин.

– Мотив, предположим, нам сейчас не так важен, – задумчиво сказала Максимова. – И фокусница – не обязательно местная жительница. Но предположение Анастасии, к сожалению, никуда не ведет. Мы же не можем допросить всех фокусников в Воронежской области.

Настя кивнула и посмотрела на Ксению Михайловну выжидательно.

– Нам нужно всё ещё раз перепроверить: я не очень доверяю местным, – сказала старшая из следовательниц. – Я поговорю с директором и работниками санатория, Анастасия займётся отдыхающими. Заодно проверит, нет ли среди них фокусниц. Осипенко, на вас повторный обыск номеров и машин исчезнувших. Николай Павлович, вас я попрошу поговорить с местными жителями – может быть, кто-то что вспомнил или скажет вам то, что не сказал раньше. Встретимся в кабинете Николая Павловича вечером, обсудим, что удалось узнать. Удачи, коллеги.

***

Вечером они сидели вчетвером на обшарпанных деревянных стульях в тесном кабинете Гудилина с картой района на стене. По усталым и недовольным лицам каждого было понятно: день прошёл впустую.

– Итак, начнём. Мне ничего нового выяснить не удалось, – сказала Ксения Михайловна. – Работники ничего не видели, директор, кажется, больше обеспокоен перспективой закрытия санатория, чем розыском исчезнувших. Анастасия, что у вас?

– Я узнала, что помещик и не мог быть в усадьбе, когда комиссары искали драгоценности, – откликнулась Настя. – Он умер ровно сто лет назад, в 1915, на Первой Мировой. И, кстати, генералом он не был, а его фамилия – Звегинцов, а не Звягинцев.

– А по делу есть что? – спросила Максимова, уже не скрывая раздражения.

– Среди отдыхающих и отдыхавших нет фокусников или фокусниц, – сказала Снеговая. – Ничего подозрительного никто не видел. Но у меня есть соображения по моей версии.

– Это позже. Осипенко?

– Тоже пусто. Я не нашёл среди вещей похищенных ничего, что могло быть связано с преступлением, – ответил Григорий. – Ни оружия, ни запрещённых веществ, ни больших сумм денег. Нет также дневников, записок, долговых расписок или чеков.

– Мне тоже похвастать нечем, – сказал Гудилин. – Чтобы кто-то из местных был фокусником – такого никто не знает. Ещё я проверил ранее судимых, но у обоих есть алиби хотя бы на один из дней преступления.

– А что вообще местные говорят про эти исчезновения? – спросила Ксения Михайловна.

– Да ничего особо не говорят. Вы поймите, в мой участок, Среднеикорецкое сельское поселение, входят восемь сёл, посёлков и хуторов, здесь живет больше пяти тысяч человек. Я поговорил только с теми, кто за порядок в каждом отвечает, но они могут знать не всё.

– Так вот, моя идея, – сменила тему Настя. – Преступник не мог увести своих жертв слишком далеко. Это чересчур рискованно: чем дольше они идут, тем выше вероятность, что те раскроют обман или просто перестанут бояться призрака. Не мог похититель и воспользоваться автомобилем – это разрушило бы иллюзию. Значит, скорее всего, он отводил жертв куда-то недалеко и прятал их там.

– Это если мы верим в вашу версию о фокуснице, – сказал Осипенко.

Снеговая подошла к карте.

– Смотрите, вот санаторий, вот лес. А вот ближайший населённый пункт, в полутора километрах – Солонцы, – сказала она. – Кто там живет?

– Это уже не мой участок, хутор Солонцы относится к другому сельскому поселению, – ответил Николай Павлович. – Но оттуда все уехали, никто не живёт, кроме дачников. Есть только два дома местных жителей, которые не заброшены.

– Что за местные жители? – спросила Максимова.

– Дед один, не помню, как зовут, один живет. А в ещё одном доме раньше жила Мария Юрьевна. Она тридцать пять лет учительницей проработала, уважаемый человек. Теперь к сестре в город уехала. Летом за домом дочь приезжает смотреть.

Серо-зелёные глаза Насти Снеговой азартно загорелись.

– Дочь, значит. Как зовут? – спросила она.

– Люда, кажется. А нет, Люба.

– А фамилия?

– Понятия не имею, она, может, замужем, поменяла. А у матери – Терентьева.

– Попробуем, Любовь Терентьева, – сказала Настя Снеговая, доставая телефон. – Ага, есть!

Она показала экран телефона. Там был аккаунт во «Вконтакте»: «Любовь Терентьева – лучший фокусник на ваш праздник».

– Сейчас она в Солонцах? – спросил Осипенко.

– Да не знаю я, – устало ответил Гудилин.

– Проверим. Я позвоню в Воронеж, чтобы отправили оперативную группу и передали на все посты фотографию Терентьевой, – сказал Григорий. – Но нам с вами, Николай Павлович, придётся идти вдвоем, нет времени ждать подкрепления.

– Я позвоню Антохе, это участковый, к его территории относятся Солонцы, пусть он тоже подъедет, – предложил Гудилин.

– Хорошо, я пока перешлю начальству фотографию Терентьевой.

Снеговая наблюдала за всей этой суетой с волнением, явно недовольная ролью пассивного участника. А вот Максимова сидела спокойно – она знала, что проведение задержаний в её обязанности не входит. Когда мужчины удалились, она спокойно предложила:

– Чаю будешь?

***

Осипенко и Гудилин вышли из машины, и тут у участкового зазвонил телефон.

– Антоха говорит, он малость выпил, за руль садиться не хочет. Идёт пешком, но чапать ему ещё долго, – сказал Николай Павлович.

– Тогда пойдём вдвоем, с девчонкой-то справимся, – ответил Григорий. – Тот дом? Кажется, свет горит.

– Да, тот.

У калитки их встретила невысокая, худая женщина лет тридцати пяти с короткими чёрными волосами, одетая в серую футболку и джинсы. Её тоненькие руки и девчоночье скуластое лицо плохо сочетались с усталыми глазами, под которыми даже при тусклом свете заходящего солнца виднелись тёмные круги.

– А, это вы, здрасьте, дядь Коль, – сказала Любовь Терентьева. – А это кто с вами?

– Привет, Любаш. Это из воронежской полиции, майор Осипенко.

– Вы, наверное, пропавших в санатории ищете? Простите, но я ничего не слышала.

Осипенко открыл калитку, не запертую на замок и сказал:

– Вы задержаны. Не двигаться, встать лицом к калитке, руки свести за спиной.