Ольга Манскова - Вне имён

Маша ещё долго так просто просидела, без мыслей и дел. Только ждала и беспокоилась. Ей не хотелось ни читать, ни включать компьютерные игрушки. Было неуютно и почему-то тревожно.

Наконец, в коридоре послышался звук проворачиваемого в двери ключа, и Маша побежала встречать Николая…

Он грузно ввалился в квартиру, обвёл прихожую странным, незнакомым ей взглядом.

– Коля! Почему ты так долго?

Николай посмотрел, будто не на Машу, а сквозь неё. И был сейчас… чужой. Абсолютно чужой. И от него откровенно пёрло сигаретно-алкогольным перегаром. Девушка удивилась: раньше Николай никогда не курил, он же спортсмен. И, конечно же, не выпивал. Что случилось? Или… это и есть настоящее его лицо, а до этого он только притворялся хорошим: пока не втёрся в доверие? И почему он с ней… так?

– А… Совсем про эту забыл, – пробурчал тем временем Николай, и поморщился, – А меня ж предупреждали…

Он зашёл из коридора в комнату, не разуваясь. Окинул мрачным взглядом цветы, тортик и общую прибранность. Вернулся, закинул во встроенный шкаф у двери большую незнакомую ей сумку. И сказал громко:

– Зря старалась! Не фиг сейчас дома сидеть, поедем на одну вечеруху. Там всё будет: и бухло, и танцы. Не поедешь – так я один тогда выдвигаюсь.

Маша сознавала, что Николай странно выглядит и странно себя ведёт. Как совсем чужой и незнакомый ей человек. Тем не менее, она решилась не уходить домой сейчас же, а поехать вместе с ним. Чтобы выяснить всё до конца. Раз и навсегда. Что же произошло? Почему он вдруг так сильно изменился? Девушка была шокирована до полного ступора. Она безэмоционально оделась, натянула узкие сапоги. Шапка где-то потерялась. Наверное, упала вниз, на кучу обуви, сумок и пакетов во встроенном шкафу… Ну и ладно.

Общество, в которое Маша попала вместе с Николаем, было ей совершенно незнакомо. Они оказались то ли в ночном клубе, то ли в танцевальной студии, как она оценила чуть позже. Но в то же время, это помещение являлось и обыкновенной частной квартирой.

Потому, вначале они вошли в подъезд, ничем особо не примечательный, и поднялись по лестнице. Николай позвонил в дверь одной из квартир, пропустил Машу вперёд и приобнял её за плечи. Или, просто сгрёб в охапку, как-то совсем бесцеремонно, как никогда не делал прежде. И выставил перед собою, как щит.

Дверь им открыла знойная брюнетка с длинными стройными ногами и с необычайно острыми кроваво-красными ногтями, которые бросались в глаза сразу. Глаза незнакомки небрежно зафиксировали Машу, с пустотой взгляда. И, блеснув недобрым фиолетовым огнём в своей глубине, с презрением оторвались от девушки. По всей видимости, она оценила её не годной себе в соперницы. Зато, Николая брюнетка осмотрела более заинтересованно. И стремительно вцепилась в его руку своей наманикюренной лапкой. Уверенная в блеске своего очарования, она взяла Николая под руку – и увлекла вперёд. Бойко защебетала что-то о своей радости видеть такого замечательного парня в столь скучный и ничем не примечательный вечер. В обществе, где сегодня никто не может удовлетворить её глубоко интеллектуальную душу.

Маше не оставалось ничего другого, как последовать за этой парой, закрыв за собою входную дверь.

– Кстати, что это с тобой за девица? Простушка, и одета не модно, – услышала она впереди себя.

Николай, полностью очарованный незнакомкой, только громко гыкнул.

Они миновали прихожую и очутились в зале: в довольно тесной для такого количества народа комнате с зеркалами и тренажёрами. Может быть, так тесно здесь бы и не было, но сюда же притащили, явно из кухни, стол, с разного рода яствами и напитками. И он громоздился теперь посередине. Вся без исключения публика была в той или иной стадии алкогольного опьянения. У стен была пара диванов, а за столом – стулья, но мебели явно не хватало на всех, и кто-то сидел прямо на паркетном полу, а кто-то пытался танцевать.

– Мне нужен Крот. Или…, – начал Николай.

– Всем нужен «Крот»! Хорошее средство для мытья раковин, – пошутил кто-то.

– Или Боров, – закончил парень.– Срочно.

– Крот будет. Позже, – ответила его собеседница жёстко. – Кстати, я ещё не представилась… Альбина, – и брюнетка улыбнулась натянутой улыбкой, обнажив зубы до дёсен.

– Николай, – представился ей ответно спутник Марии.

– Пойдём, Коленька, потанцуем! Думаю, твоя дама тоже не останется в одиночестве надолго, – предложила Альбина. – Я сейчас поставлю забойный музон!

Маша присела на только что освободившееся кресло в углу, которое не сразу заметила, откинула с лица выбившуюся светлую прядку волос. И теперь с ужасом наблюдала, как парень, которого она до недавнего времени любила и который, как ей показалось, любил её, лихо отплясывал… с первой попавшейся ему под руку стервой. Будто чья-то невидимая ледяная рука несколько раз сжала её сердце, а затем оно наполнилось едкой и не щадящей злобой.

«Музон», реально, был «забойный». То есть, действительно рассчитанный на полный вынос мозга. Казалось, что-то дьявольское и зловещее вплеталось в эту какофонию звуков и перемалывало кости черепа. А танцующие под него люди казались дрессированными собачками, попавшими под влияние своего невидимого, но властного хозяина, который заставил подчиняться беспрекословно эти безвольные души. Что-то ревело, било, скрежетало и бесилось. И будто большой смерч, образованный этой странной вибрацией, вырвался, наконец, наружу и полностью сокрушал теперь всё и вся, сметая всё светлое вокруг себя на огромном пространстве, разделяя людей и навсегда отбрасывая их друг от друга… И Маша вдруг ощутила, что она и Николай отныне и навсегда разъединены этой мощной, дьявольской силой…

Ей стало страшно. Но главное, что ей было сейчас нужно, стало срочно для неё необходимым – это ветер и свежий воздух. Немедленно, поскорей вырваться отсюда! Иначе её, наверное, прямо здесь и сейчас вывернет наизнанку, вытошнит зелёными соплями… Неужели, это именно так, совсем не эстетично, выходит ушедшая любовь? Тошнотворный клубок, сформировавшись, как показалось, в сердце, застыв болью, стал подниматься вверх, к горлу, и ей стало муторно и противно.

Входная дверь квартиры сейчас, когда Маша снова оказалась в прихожей, была закрыта лишь на цепочку. Сняв её, Маша открыла дверь и вышла на лестничную площадку.

Ледяной злобой саднило сердце. Комок боли, что подступил к самому горлу, казалось, вырывался наружу. Но, вдобавок ко всему, её действительно вырвало, и прямо на лестницу. А потом, она услыхала снизу шаги и голоса… Сюда поднимались люди. Маша посмотрела вниз, вгляделась в лестничные пролёты: там мелькнули фигуры двух плотных мужчин. Ей абсолютно не хотелось сейчас, в таком виде, попадаться кому-либо на глаза. Потому, вместо того, чтобы теперь спускаться, Маша, толком сама не осознавая, зачем, спешно устремилась по лестнице вверх… Будто, от всех убегая.