Владислав Зубченко - Руферы. Советская антифантастика

– Все, у кого по стрельбе «неуд» в субботу на пересдачу, – разрядил он обстановку, и тишину школьных коридоров разорвал звонок. – Жду в тире, бойцы…

*********

Пашке приснился странный сон. В этом сне к нему пришёл дед Шота и, взяв за руку, повёл вверх по какой-то лестнице. Там, Пашка опять увидел чёрное небо с висевшей в нём большой и непонятной штуковиной и длинный белый луч, медленно ползущий над ними. Дед повернулся к внуку и сказал что-то бессмысленное.

– Событие ещё не произошло, но уже случилось… Вас там ждут, очень ждут…

Пашка хотел переспросить деда, о чём он говорит, но внезапно перед ним возник Ядрёный. Он почему-то был в кожаной лётной куртке, перетянутой ремнями, и держал в руках тот самый предмет из предыдущих Пашкиных снов.

– Что это у Вас, Сергей Тимофеевич? – спросил его Пашка.

– А Вы разве не знаете, Павел? – ответил военрук вопросом на вопрос. – Зайдите, я Вам расскажу.

Через секунду Пабло открыл глаза, и сон закончился. Он прокрутил в голове сказанную дедом бессмыслицу.

– Чёрт, погода что ли сменится? – подумал Пабло. – Надо бабе сказать. Чтобы деда помянула – видно он просит.

Пашка перевернулся на другой бок, и неожиданно какой-то внутренний не то голос, не то ещё что-то, начал записывать в его мозг текст:

«…Берлинская операция, завершившаяся 2 мая 1945 года, поставила точку в самой кровопролитной войне, которую знало человечество, и ознаменовала собой полную победу Красной Армии над немецким вермахтом. А 7 мая в предместье Берлина Карлсхорсте был подписан Акт о полной и безоговорочной капитуляции фашистской Германии…» Пабло замотал головой, пытаясь выбросить это наваждение, но оно не проходило. Паша, наконец, смирился и попытался вслушаться, пока незаметно для себя не провалился в сон…

********

В классе стояла гробовая тишина, так что было слышно противно жужжавшую на оконном стекле муху. Учитель истории, до сих пор слушавший вместе с классом доклад Пабло, обернулся к ученику и снял очки.

– Сегодня Вы всех нас очень порадовали, Павел, – удивлённо сказал историк. – Я всегда догадывался о Ваших способностях. Вы хорошо подготовились в этот раз.

– Да, – кивнул Пабло. – Я подготовился.

– Позвольте полюбопытствовать, юноша? – с интересом разглядывая ученика, спросил учитель. – Вы давно интересуетесь военной тематикой?

– Недавно, – немного помедлив, ответил Пашка. – Но меня это почему-то очень волнует.

– В своём докладе к олимпиаде Вы затронули тему воздушных бомбардировок «Люфтваффе», – преподаватель взял в руки работу Пабло. – Здесь есть совершенно неожиданные подробности. Скажите, Вы много читали об этом?

– Да, я собираюсь продолжить эту тему и дальше, – уверенно ответил Пашка.

– Ну что же, садитесь, Павел, «отлично»! – и учитель одновременно со звонком поставил отметку в журнал…

Пабло вышел из кабинета истории и нос к носу столкнулся с Никой.

– Привет, тебя в школе уже второй день нет, – стараясь не выдать свой интерес к девушке, развязно спросил Пашка. – Как жизнь, красавица?

– Пойдёт, – примадонна была в явно неважном расположении духа с припухшими от бессонницы, но всё такими же красивыми глазами.

Ника быстро пошла по коридору. Пабло, проводив её взглядом, задумался и затем направился в другой конец коридора к кабинету БЖД.

– Да! Входите, входите! – услышав стук в дверь кабинета, крикнул военрук.

– Можно, Сергей Тимофеич? – вырос на пороге Пашка и приложил сомкнутые пальцы к виску, шутовски символизируя военное приветствие.

– Разрешите! Так звучит лучше, не правда ли? – повернул в его сторону голову Тимофеич. – К пустой голове…

– Да знаю я, и не пустая она – это щас без разницы, – войдя, прикрыл за собой дверь Пабло. – Я к Вам по делу.

– Присаживайтесь, коли так, Павел, – указал на стул военрук.

– Даже не знаю с чего начать?

– Ну тогда, как всегда в таких случаях – с самого главного, – улыбнулся Тимофеич.

– Расскажите мне подробнее про ядерную войну, – выдержав паузу, зачем-то попросил Пашка и сам удивился, что после странного сна на ум ему пришло именно это.

– То есть, как всё? – остановил взгляд на какой-то невидимой точке на потолке военрук.

– Вообще всё что знаете, Сергей Тимофеич, – поглядел в ту же точку, будто стараясь поймать там взгляд Тимофеича, Пабло. – Я хочу сделать доклад. Для участия в олимпиаде.

– В олимпиаде? – тяжело поднялся со своего стула военрук Ядрёный. – Олимпиада – это хорошо. Давно у Вас этот интерес к этому?

– Да Вы не волнуйтесь, я просто хочу знать, как это может произойти, – успокоил военрука Пабло. – Ну в теории, как это выглядит?

– Выглядит плохо, – туманно ответил Тимофеич. – Скажем так, очень плохо.

– Я понимаю, – кивнул Пашка. – Сергей Тимофеич, когда ядерную бомбу сбрасывают с бомбардировщика, ну как в Хиросиме, она взрывается и…?

– И всё, больше ничего, – Пабло показалось, что Ядрёный задумался.

– Просто интересно, если вдруг кто-то, какой-то безумец, решил уничтожить весь мир, – Пабло тоже принял задумчивую позу.

– Какие-то странные вещи Вы говорите, Павел, – взгляд военрука сменился и стал подозрительным. – Хорошо, я дам Вам кое-какую литературу по ядерному оружию.

– Я кое-что нашёл в интернете, но там мало, – посмотрел на него Пабло.

– Интернет – это хорошо, – почему-то улыбнулся Ядрёный…

*********

Большой старинный дом в центре города был всегда тёмно-серым. Даже в самую что ни на есть солнечную погоду, он мрачно вырастал перед глазами прохожих всей своей пятиэтажной серостью, ловя на стенах их нехорошие взгляды. Особо мнительные вообще старались обходить дом стороной, и тогда он будто следил за ними, выглядывая углами из-за других домов, задрав покрытую треугольной крышей голову над старым городом.

Было около двух часов дня. Город уже отобедал в своих бесчисленных маленьких кафе, где, казалось, всем и всегда хватает места, и торопился жить дальше. Хаоса не было, а напротив, все подчинялось какому-то, организованному неведомо кем, строгому порядку. И порядок этот был установлен вовсе не властями, и даже если бы власти захотели изменить его, то у чиновников ничего не получилось бы. По делам летели большие и маленькие аэрострайды, спешили толстые и худые люди. Некоторые говорили на ходу по виртфонам, чуть замедлив темп, и не замечали, как их, на мгновение раздражаясь, обходят другие, двигающиеся в попутном потоке. Все спешило, сворачивало, переходило, заходило и выходило из дверей зданий. Посреди всего этого круговорота выделялся один высокий и уже немолодой человек со странной старомодной причёской, одетый в почти вышедшее из моды короткое пальто. Он не спеша шёл по улице, как будто прогуливаясь. В руке у человека болтался небольшой кожаный портфельчик, словно взятый им на прогулку исключительно для солидности, но на самом деле лишь добавлявший несуразицы его виду. Он то и дело оборачивался, провожая оценивающим взглядом молодых девушек в коротких блестящих юбках и брюках, задирая голову, вчитывался в висящие в воздухе у зданий буквы рекламных слоганов, будто очутился в этом городе впервые в жизни или очень давно здесь не был. Человек прошёл ещё квартал и свернул к серому дому. Подняв глаза, он всё так же внимательно прочитал название организации, одобрительно кивнул головой и, открыв тяжёлую дверь, скрылся внутри.