С. Егоров - Байки из баньки

Его жена – Славится хлебобулочными изделиями. По характеру «Госпожа Градоначальник».

Борисыч – Рост выше среднего, средней упитанности, склонен к электричеству. Банщик второй категории. Позывной – «интеллигент».

Его жена – Милая интеллигентная женщина, в этом её слабость.

Фёдорыч – Рост выше среднего, более упитанный, склонен к изобретениям. Банщик второй категории. Позывной – «Механик».

Его жена – Милая общительная женщина, может хорошо ругаться, достаётся всем.

Я – Просто я.

Моя жена – Ничего не скажу, узнает – убьёт!

Кума – Общительная женщина со всех сторон.

Фин – Иностранный гражданин.

Петрович – Сельский труженик.

Иваныч – Местный чиновник, бывший сельский труженик.

Доктор – Хороший человек.

Первый товарищ – Большой начальник.

Второй товарищ – Начальник помельче.

Яшка – Козёл. Настоящий, с рогами.

Не встречающиеся женщины – Не встречаются на этих страницах.

Встречающиеся женщины – Встречаются мелким «титром».

Прочие мужчины и всякая какая другая живность тоже идут мелким «титром».

Сосед мой – человек неординарный. Проживши достаточно лет, чтобы разбираться в людях, я, к сожалению, недостаточно в них разбираюсь. Неутомимая энергия моего соседа поражает не только меня, но и всех наших друзей. А у наших совсем не друзей вызывает необъяснимую зависть, и я бы по-честному сказал – просто злобу. Про них мы, то есть я, ничего говорить не будем, ну если только когда возникнет необходимость показать их невежество и неуважение к другим.

Ну а теперь о Викторе. Познакомился я с ним при довольно для меня приятных обстоятельствах. Давным-давно, фактически в прошлом веке (кстати, слово «фактически» я перенял у него). У него в то время была очаровательная девушка, фактически невеста, ну тогда еще нет, но этот вопрос уже был на подходе. Девчонка, как говорит нынешняя молодёжь, «обалденная», конечно, в хорошем понимании этого слова. Ну а кто не понимает, тому я не судья.

А у неё подружки, одна другой краше, на одну, как говорится, я положил «глаз», скосила она меня враз. Талию одной рукой можно обхватить, легкая, как пушинка. Но попробуй дотронься – нельзя, да я и побаивался. Виктор в то время, да и сейчас, парень модный, разносторонне образованный, руки, как говорится, растут откуда надо. В то время был у нас клуб, заметьте – с живой музыкой, с вокалом, весь ансамбль из наших, из местных. На Руси везде, в любой деревне найдутся таланты.

Так вот, заходит Витька, красавец, куртка из болоньи, шапка кроличья, у большинства ватные треухи. Энергия из него бьет, как из АЭС. Ну и конечно, вокруг него не бывает свободного места, он, как магнит, притягивает к себе тех, кого он уважает, любит и кто также относится к нему, и так же, как однополюсный магнит, отталкивает других. Как всегда, в клубе не протолкнуться, не танцы, а сплошные обжималки, Витька лезет напролом, мы тоже за ним в кильватере пристроились, он ловко как-то расчистил необходимое для нас пространство. Танцуем. Я стараюсь деликатно танцевать со своей подружкой, не обнимать сильно, хотя жуть как хочется. Вон другие лепёшечками слипшимися танцуют, а я нет, стесняюсь малость. Объявляют белый танец, на Витьку сто девичьих глаз – как бы приглашают, а он нет, кремень. Его подруга стоит рядом плечом к плечу, выбор сделан. Но я же тоже неплохо выгляжу, такие «клеши» до самого пола, сплошное загляденье, ужас как сам себе нравлюсь, и, по-честному сказать, начал косить по сторонам, а он мне бац локтем в бок, поворачиваюсь к нему, а потом в другую сторону, – а вот они, мои милые глаза, про других враз забыл. Конечно, все мы соблюдали в этих деликатных, амурных делах со своими половинками дипломатический нейтралитет, до определённого момента, конечно. Ну а далее пришли к взаимному консенсусу. Он пораньше, а я попозже.

Ладно, лирику отставим пока, не будем её особо касаться, а то вылезут подробности всякие разные, за которые и схлопотать можно, так что постараюсь тему эту личного характера по возможности не тревожить, а там как получится, дальше видно будет.

А то совсем потерял соседа, увлекся я.

Его неусидчивость, его постоянное желание что-нибудь делать, не сидеть сиднем, а обязательно что-то с пользой делать, не перестаёт удивлять меня.

А поскольку участки у нас соседние, то и «удивляться» мне приходится часто, даже, можно сказать, постоянно, что мне иной раз и не особо хочется.

Вот помню, придёшь с ночной смены, делаешь вид, что весь усталый такой, если, конечно, кто встретится из знакомых по дороге, а если никто, то и вида никакого усталого делать необходимости нету. Так вот, с работы и сразу на участок-огородик прямиком, домой не заходя, отдохнуть от трудов казённых. Само собой, прихватишь что-нибудь прохладительное, ну такое, сами знаете какое. Пробирался тихонько. Почему тихонько? Так-то знаю, сосед покою не даст. Наладил между яблонями гамачок, улёгся. Не сразу, конечно, улёгся, поёрзать пришлось, он же вёрткий, сбросить норовит. Улёгся, только закемарил, слышу – посторонний шум. Приподнялся, а над забором голова Витькина торчит. Заборчик у нас с ним общий, невысокий, и калиточка совместная имеется, чтоб друг к другу в гости ходить, и не просто ходить, а со значением, с «чайком» значит.

– Опять спишь, лентяй! Хоть бы делом занялся, ночью спать будешь, – и посмеивается.

Не даёт покою. Я хоть и осторожничал, когда крался, да, видно, не совсем. Выпал из гамака, в голове туман, дремал же. Ну никакого спокойствия от него нету, тут уж не до мечтаний. И начинаешь то травку ровнять, окашивать, то другое разное, оно и понятно, на земле всегда работа найдётся, да только иной раз тянет меня просто в небо, прищурившись одним глазом сквозь листочки яблоневые, поглазеть, отвлечься от забот и тревог разных, которые при нынешней жизни всё более гнетут не только меня.

Вот ведь как! Довели «родимые», что «наверху» сидят, чуть политики не коснулся, будто своих забот не хватает. Пора своим умом жить-выживать, у них своя «свадьба», а у нас своя.

Так вот. Решил я тактику типа партизанской провернуть, испробовать метод незаметный, по-тихому в огород пробираться. Не через главный вход, а задами по травке проползти, по-пластунски. Нет, не помогает! Он тут как тут, как «чертик из табакерки выскакивает». Иной раз, когда его и нету, а всё равно голова его над забором мерещится, прям наваждение какое на меня находит. Ну нету спокойствия, нету и всё. Не даёт жирком обрасти, никакой амнистии от него не дождёшься, сплошная трудотерапия.

Весёлый он человек, отходчивый, зла никогда не держит. Ну подумаешь, гонял меня вокруг костра дрыном, когда мы на природном пикничке были. Так-то там малость произошла, совсем незначительная малость. Попросил куртку свою возле костра повесить, посушить чуток, промокла, а она возьми и упади в него, и чего ей не виселось? Я и не заметил, да и никто не заметил, пока не запахло. А он за мной с дрыном, и где только такой подобрал, а если б зацепил, а если б я упал, зацепившись за что-либо, ландшафт-то вокруг неровный, кочковатый ландшафт. Обошлось.