Андрей Хворостов - Прощальный подарок Жужелицы

Это было очень гнусно и подло! Тем не менее, Вирятин решился…

Следующим утром после планёрки Вирятин закрылся в кабинете от случайных посторонних глаз, вынул из сумки сотовый и минут пять вертел его в руке, не решаясь позвонить помощнице прокурора. Наконец, набрал номер.

– Давненько не объявлялся! – немного удивилась его звонку Марина Вячеславовна. – Я уж и не надеялась.

– Марина, не хотел тебя беспокоить. И ещё стеснялся. Не знал, как ты отнесёшься к моему звонку.

– Может, и правильно делал. Не знаю, как я бы среагировала на твой звонок месяц-другой назад. Юра был каким-никаким, а мужем. Переживала, когда он умер… но сам знаешь: время лечит. Если нужны материалы, заходи. Буду рада.

– Может, сначала встретимся на нейтральной территории? Хотя бы в «Утопии».

– Гдеее? – обомлела помощница прокурора.

– Не лучшее место, конечно… зато тебе туда идти пять минут, и никто нам там не помешает пообщаться.

– Что ж за тайны ты мне хочешь поведать? – игриво спросила Марина Вячеславовна.

– Там и скажу. Придёшь?

Вирятин понимал, что рискованно приглашать немолодую ухоженную женщину в заведение, куда в основном ходит молодёжь, чтобы выпить пива. Тем не менее, Павел Валентинович выбрал именно «Утопию». Уставшей на работе Марине Вячеславовне не надо было тащиться через весь город. При этом туда никогда не заглядывали прокурорские работники. Значит, можно было избежать нежелательных встреч.

Помощница прокурора на минуту задумалась, потом сказала:

– Чёрт с тобой. «Утопия» так «Утопия»!

Поговорив с Мариной Вячеславовной, Павел Валентинович начал с тоской и раздражением дописывать заметку о том, как ямовская милиция разоблачила очередную группу торговцев палёной водкой. Он с трудом выдавливал из себя каждую букву, думая не о статье, а о завтрашней встрече с помощницей прокурора и о вчерашнем разговоре с Дремлюгиной.

Вирятин нисколько не удивлялся тому, что Ирина Геннадьевна не надеялась на следователей и начала сама распутывать преступление: он хорошо помнил историю, которая приключилась с ним двенадцать лет назад.

Тогда, после кризиса 1998 года, большинство жителей Ямова оказались в нищете. Каждый выживал, как мог. Некоторые потерявшие работу горожане стали грабить пригородные дачи. Злоумышленники калечили двери и выдирали решетки из окон садовых домиков, выламывали двери, срезали провода, забирали каркасы парников, алюминиевую посуду и другие изделия из цветного металла, чтобы сдать их в приёмные пункты.

Большинство хозяев обобранных дач не писали заявления в милицию, понимая, что это бессмысленно. Большинство… но только не Вирятин. Он тогда был относительно молод и самонадеян.

Жена Павла Валентиновича увидела печальную картину, приехав посреди зимы на дачу, чтобы взять картошку из погреба. Рядом с домиком лежал её этюдник с красками: воры не поняли их ценность и поленились тащить в город. Замок наружной двери был выломан, а сама она открыта настежь.

Внутри домика все двери были тоже изувечены. Не сохранилось ни одного предмета из цветного металла, кроме упавшего за кровать медного молотка. Пропали парник, чудо-печка, тарелки и вилки, два самовара…

Их пропажа расстроила семью Вирятиных больше всего. Милиция, куда они обратились, вела следствие ни шатко ни валко, преступников искать ленилась… и супруги решили расследовать преступление самостоятельно.

Первым делом Павел Валентинович обратился в ООО «Милосердие», которое владело расположенным недалеко от садового товарищества приемным пунктом цветмета. Его хозяин разрешил незадачливым дачникам обследовать полки с предметами из цветного металла, и на одной из них жена Вирятина самовар – бронзовый, большой и, что самое главное, не повреждённый. Подарочная гравировка на нём не оставляла места для сомнений в том, кому он принадлежал ещё несколько дней назад.

Начальник приёмного пункта без препирательств отдал самовар Павлу Валентиновичу…но тут Вирятины совершили непоправимую ошибку: они сообщили о находке следователю.

Наивная чета надеялась, что милиция поспешит в ООО «Милосердие» и начнёт искать воров. Не тут-то было! Прошёл день, другой, третий… и, наконец, Вирятины отправились туда сами. Работники фирмы, сочувствую их горю, порылись в журнале и нашли имя человека, который сдал самовар.

Так без малейшего участия органов правопорядка был найден преступник. «Детективам» это стоило не только времени и нервов, но и… самовара: следователь изъял его как вещественное доказательство. На время, разумеется. Потом вернул, но без крана: тот пропал во время перемещений предмета по милицейским коридорам и кабинетам. Найти ему замену Павлу Валентиновичу не удалось до сих пор…

Дописывая ненавистную статью и вспоминая печальную историю о самоваре, Павел Валентинович всё больше и больше погружался в хандру и задумчивость, из которой его вывел телефонный звонок.

Это была не та мелодия, которую Вирятин закрепил за номером Марины Вячеславовны.

Кто же это мог быть? Сумасшедший изобретатель, жаждущий публикации о своём «вечном двигателе»? Обиженный силовиками предприниматель? Житель хрущёвки с протекающей крышей и затопленным подвалом? Въедливый читатель, который нашёл в последнем номере орфографические или фактические ошибки? А вдруг…

«Неужели Ирина?» – подумал он и взял смартфон.

Однако на экране не высветилась надпись «Дремлюгина». Только цифры. Значит, звонил неизвестный человек.

Поколебавшись секунды две, Вирятин нажал на иконку соединения. Раздался мужской голос, бархатный и вкрадчивый.

– Павел Валентинович! Меня зовут Камран. Я представляю курдскую диаспору. Могу ли поговорить с вами не по телефону?

– О чём? – насторожился Вирятин.

Несколько лет назад он расследовал махинации ООО «Рустам». Эта фирма, хозяин которой был курдом, закупила в Калмыкии больше четырёхсот барашков и привезла в Ямовскую область. Ветеринарную экспертизу животные прошли лишь через три месяца после своего прибытия, когда половина их была уже пущена на шашлыки. Пробы крови показали, что все овцы страдали от бруцеллеза. Значит, была больна вся привезённая из Калмыкии партия животных.

Вирятин целый месяц выдерживал психические атаки взбешённых сотрудников фирмы. Работать ему не давали, хорошо хоть не избили…

Павел Валентинович помнил эту историю во всех деталях, и общаться с Камраном ему совсем не хотелось.

– О чём хотите поговорить? – повторил он свой вопрос.

– Как о чём? – ответил Камран. – О вашей статье. Про выставку в краеведческом музее.

– Чем она вас не устраивает?

– Наоборот, Павел Валентинович! Мы вам очень благодарны за неё. Вы там упомянули Эдвина Грантовского. Могли бы ещё и Олега Вильческого. Оба они считали, что мидяне, а значит, и курды – прямые потомки людей срубной культуры.