Андрей Хворостов - Прощальный подарок Жужелицы

– Они тогда много всякой хрени набрали – и палатки, и спальные мешки, и ружья, и маскировочные плащи, и карповые кресла, и рыболовные снасти… Сергей Петрович сказал мне, что машина вся забита скарбом, есть только два места, и потому он сам поведёт.

– Они куда поехали – в сторону города или вглубь леса? – допытывалась Дремлюгина.

– В лес, конечно.

– А когда вернулись?

– К вечеру.

– Свободен!

Как только Александр удалился, Ирина Геннадьевна села к компьютеру, зашла на сайт Ямовского университета, начала читать отчёты о предыдущей конференции и с досады плюнула в монитор:

«Обычная журналистская тарабарщина. Ничего нет по сути дела!Так зачем всё-таки Серёжа приглашал этого Кожемякина? И куда возил? Если они вернулись к вечеру, для чего им были нужны эти палатки и спальные мешки? А зачем рыбацкие кресла и снасти? В лесу ведь нет карповых прудов…

Для чего ему вообще потребовался нейрофизиолог? Может быть, у Серёжи было какое-то заболевание нервной системы? Но почему он скрывал от меня свой недуг? Не доверял? Неужели он считал меня настолько чужим человеком? Я его любила, и он не мог это не чувствовать и не видеть. Верил мне, отпускал одну на курорты, не боялся, что я ему стану там изменять. Опять же, управление бизнесом не побоялся доверить мне и моей Натусе.

И потом, зачем приглашать нейрофизиолога сюда? Не лучше ли было поехать в Москву: там диагностическая аппаратура лучше. Он же почему-то потащил столичного специалиста в лесной особняк. На какую-то непонятную охоту.

Нет, дело не в болезни нервной системы. Наверное, у них выявились общие увлечения, и Серёжа повёз Кожемякина за древними артефактами. Может быть, хотел показать ему остатки какого-то поселения. Но зачем было делать из этого тайну, отказываться от услуг водителя и охранников?

Ну и, наконец, эти конференции. В Ямов нейрофизиолога приглашал вовсе не Серёжа, а ректор университета. Он ведь организовывал мероприятия. Но какой смысл проводить их в нашей дыре?»

Ирина Геннадьевна поняла, что с наскока распутать новый клубок загадок не удастся, вздохнула и нажала на кнопку вызова:

– Ксения, пригласи ко мне Олега!

Вирятин долго искал клочок земли, где можно было бы пристроить свою старенькую «Нексию». Машин – пруд пруди. Все пригодные для парковки места заняты. И слева, возле двухэтажного кирпичного здания бывшего реального училища, сейчас областной прокуратуры. И справа, рядом с грандиозным новостроем в духе дворцов «новых русских», где размещалась епархия. И впереди, неподалёку от городского пляжа, где в этот тёплый осенний день проходили состязания по волейболу на открытом воздухе…

Наконец, Вирятин всё-таки извернулся и воткнулся между автомобилей, чуть не задев чей-то «Логан». Отдышался и включил почитаемый им рок семидесятых. Лишь когда в динамиках погасли последние ноты блюза «С тех пор, как люблю тебя», он выключил зажигание и вышел из машины.

Павел Валентинович поднялся к «вертушке» по лестнице с хромированными перилами.

– Вы к кому? – спросил его скучающий охранник.

– К Марине Вячеславовне. Она разве не предупреждала?

Тот нехотя пропустил Вирятина.

Помощница прокурора ждала гостя, сидя за компьютером в тесном кабинетике, столы которого были завалены папками и глянцевыми журналами. Как только он вошёл, она сразу же включила электрический чайник и убежала мыть чашки, оставив Павла Валентиновича одного.

Он сел возле неработающего вентилятора и начал просматривать надписи на папках, но не нашёл ни одной, которая намекала бы на дело об убийстве Сергея Петровича Дремлюгина. «Наверное, Марина его не взяла», – с досадой подумал он.

Вскоре вернулась помощница прокурора, бросила в чашки пакетики и разлила кипяток.

– У меня есть и кое-что к чаю, – сказала она.

Марина Вячеславовна взяла из шкафчика пузатую баночку с начавшим засахариваться мёдом – белым, зеленовато-желтоватым, настоящим липовым. Этот гостинец прислали ей ещё летом из соседней области, но она его не трогала, хранила специально для Вирятина – на тот случай, если он вдруг заглянет. Берегла, хотя и не ожидала, что Павел Валентинович сделает ей предложение: зная его характер, она думала, что он будет тянуть до самой смерти…

– Паша, не надо класть липовый мёд в чай. Это не сахар, – предупредила его Марина Вячеславовна, вынимая мокрый пакетик из своей чашки. – Можешь брать прямо из банки, как я. Уж кем-кем, а тобой я не брезгую. Надеюсь, ты мной тоже?

Вирятин радовался, чувствуя на себе тёплый взгляд помощницы прокурора. Ему совсем не хотелось говорить с ней о смерти Дремлюгина. Лишь сделав над собой усилие, он стеснительно попросил:

– Марина, порадуешь меня делом об убийстве Сергея Петровича?

– Я тебе уже всё сказала. Не дам. Ириша ведь разделит судьбу мужа, и очень скоро…

– Почему ты так считаешь, Марина?

– Не только я, но и следаки тоже. Два с половиной года назад Дремлюгин продал пятнадцать процентов капитала «Бальзама». Перечислил он эти деньги непонятно кому через фирмы-прокладки. Иришу это заедает. Мало ей контрольного пакета! Погубит её жадность. Отчекрыжат и ей голову, вот увидишь.

– Кто? У тебя есть догадки?

– Те же, кто убили Сергея Петровича, – ответила она, с загадочной улыбкой облизала ложку и добавила. – У следаков на этот счёт однозначное мнение, и я с ним согласна. Это чеченцы сделали, их почерк!

– Зачем это им потребовалось? Дремлюгин не воевал в Чечне и российскую операцию не спонсировал.

– Не воевал, конечно… но с кадыровскими у него были общие интересы. Вот его диаспора и возненавидела. В ней же полно тайных сторонников вольной Ичкерии. Может, не все там такие, но через одного точно… В общем, Паша, не суйся в это дело.

– Не буду.

Марина Вячеславовна облегчённо выдохнула:

– Правильно! Дело даже не проси. Не хочу тебя потерять. Для меня это будет страшная травма. Я больше всего на свете я боюсь, что останусь одна на старости лет. Ведь у меня нет детей, и позаботиться обо мне будет некому.

Вирятин грустно и понимающе посмотрел на неё.

– Обо мне тоже…

– Мы друг другу нужны, Паша! И мы не в том возрасте, чтобы лезть на амбразуру. Тебя ведь сохранили должность. Чего тебе ещё надо? Умерь журналистское любопытство!

– Конечно, Марина, – успокоил её Вирятин.

– Вот, смотри, – улыбнулась она, указав на одну из папок. – Тракторист Иван Васильевич убил сына. Пальцем от гусеницы трактора. Виноват оказался покойный сторож Репин. Как тебе? Такую заметку и в Москве у тебя купят не глядя.

– Скорее решат, что это выдумка, – хмыкнул Вирятин.

– Что ты! Какая выдумка? Я сама была на месте преступления. Вот же дело!