Софья Апрельская - По раскаленному лезвию. Путь длиною в неосуществимую мечту

Тьма не отпускала, а кажется, ещё больше сгущалась до тех пор пока память не сыграла с ним злую шутку.

Из воспоминаний Савелия (около года назад)

Парни врываются в дом и с глухим грохотом врезаются в стену. Синяя штукатурка осыпалась на волосы и оголенные плечи. Полторашка точно знал, что в этот день никто не собирался прийти в поместье, поэтому и позволял себе слишком много. Не поцелуи и даже не прикосновения к щепетильным местам, а уже откровенные собственнические действия.

– Подожди… А мы не торопимся? Я конечно не против, но может…

– Ты хочешь отказаться? – недовольно промычал над ухом Полторашка. Без того частое дыхание Саввы и вовсе сбилось, ему нужен был сейчас ингалятор, но рюкзак лежал в другом конце комнаты.

– Нет! Мне только нужно…

– Тогда замолкни, – обрывает его парень и затыкает рот поцелуем. Подминая его губы под свои. Он их до боли кусает и быстро отстраняется, когда Савва ахает, попытавшись углубить поцелуй. Внутри кольнуло разочарование. Савва облизнул губы, пытаясь избавится от едва заметного привкуса меди.

Парень никогда не произносил лишних звуков, не любил заострять внимание на долгих поцелуях и бессмысленных касаниях. Всё было быстро и в спешке. Если бы можно было обойтись без них, тогда Полторашка так бы и сделал – абстрагировался от лишних прикосновений. Но всё равно он неохотно делал это ради Саввы, прекрасно понимая, что партнёр этого ждал. Однако, этого чертовски не хватало, хотелось получать больше. Ему приходилось отдавать всего себя за маленькую горстку счастья.

Жалел ли он? Был ли унижен?

Нет.

Это был его выбор, а значит, жалеть о нём было нельзя. Этого ему хотелось меньше всего. Сейчас нужна была только близость этого человека, хотелось чувствовать что-то хорошее и ощутить себя чем-то большим, чем жалким ничтожеством хотя бы на короткий промежуток времени.

Грубо надавив на плечи Саввы, парень заставил его упасть перед ним на колени. В комнате раздался звон пряжки ремня. Пальцы крепко схватили светло-русые волосы до боли в луковицах. Полторашка был всегда грубым, но никогда не делал ничего против воли Саввы. Почти никогда. Поэтому, когда тот утробно зарычал, парень со вздохом прислонился плечом к стене и с усмешкой посмотрел на него сверху вниз.

– Чего разрычался, зверюга?

Савелий молча поднялся на ноги, вытирая рот тыльной стороной руки, и толкнул парня в грудь. Тот не ожидая такого, сначала опешил и повалился спиной на диван.

– Я на такое не подписывался. Ты меня чуть без волос не оставил, а походить на Бондарчука я не хочу, – фыркает Савва и проводит рукой по оголенному телу. Парень наблюдал за ним плотоядным взглядом, приподнимаясь на локтях.

– Нет, Соловей, это ты присосался как пиявка, – резким движением перекатился на него темноволосый, склоняясь снова над ухом. – Неужели какие-то проблемы? Тебе не хватает внимания?

У Саввы перехватило дыхание, и он протестующе дернулся от пробежавших по телу мурашек. Когда губы едва-едва коснулись шеи, он со свистом втянул воздух, выгибаясь в спине и тем самым вызывая довольный смешок у парня.

– Можно ещё?

– Соловей хочет ласки? Не по адресу, птенчик, – скалится Полторашка, щипая его, и придавливает сверху своим телом, перед тем как упереться к нему пахом вплотную.

В следующие секунды в комнате раздаются посторонние звуки шлепков тел друг о друга и короткие вздохи. Старые пружины дивана немного поскрипывали, будто постанывая в такт голосам. Савве хотелось выдыхать имя парня вслух, но вместо этого приходилось сжимать челюсти и впиваться ногтями в диван.

Парни полностью отдались искушению, игнорируя внешний мир и забыв обо всех проблемах. А когда всё закончилось, азиат отстранился, тяжело дыша, и упал на жёсткую подушку, больше не касаясь тела Саввы. Пока они восстанавливали дыхание, ветер со свистом завывал на чердаке, создавая в доме сквозняк. Хотелось придвинуться ближе к парню и не терять этого тепла, что появилось мгновения назад, но это не было ему дозволено.

– Савва – это моё настоящее имя.

– И зачем оно мне? – не понял Полторашка, лёжа на спине. Глаза у него были закрыты, но мышцы лица напряжены. Улыбка Савелия начала таять, и он почувствовал, как сгустился воздух вокруг него, мешая свободно дышать.

– Я просто подумал, что тебе было бы интересно узнать его.

– Хм, понятно. Очень мило, но мне без разницы. Соловей, лучше не используй своего настоящего имени здесь, в этих стенах.

– Но я тебе доверяю и мне было бы интересно узнать твоё. Если честно, мне никогда не хотелось ничего больше, чем это.

– Бедолага, – цыкнул недовольно парень, спустя несколько долгих минут молчания. Он поднялся, несмотря в сторону Саввы, принялся одеваться. А Лебедев лежал, заламав нервно пальцы рук, пытаясь дышать тише и не выдавать своего шумного дыхания вперемешку с хрипами. Чёртова астма… – Тебе будет так нелегко в этом мире, я это уже вижу. Ты как ребёнок ищешь ласку. Как дворовой кот рыскает в поисках малейшей подачки от людей, так и ты ищешь взаимности.

Полторашка оборачивается через плечо. На лице парня написано, что такого он в нём не приемлет.

– Перестань романтизировать мой стояк, ясно? Это выглядит жалко, Соловей, просто вернись с облаков на землю и взгляни реальности в лицо: если ты оказался здесь, среди убийц и наркоманов, а до этого был грушей для битья, то ничего лучшего от жизни уже не жди. К тому же ты ещё и гей. Гей в России – это очень не круто. Погряз в дерьме пожизненно, считай. Чем быстрее ты это осознаешь и привыкнешь, тем жить станет легче.

Савва смотрел в спину уходящего парня, чувствуя, как обида внутри него неприятно зудит в груди. Тепло, что было пару минут назад, уже улетучилось бесследно. Он лежал на диване неподвижно, пытаясь абстрагироваться от мыслей, но они беспощадно пробивались в его голову, вызывая ком в горле и новый приступ.

Слова Полторашки не должны были иметь большого значения для него, но почему то всё же смогли задеть. Достав ингалятор из сумки, он вдохнул последний оставшейся золь и выбросил пустышку. Флакончик полетел в стену и при ударе с треском разлетелся на несколько частей.

Савва с тихим стоном открывает глаза, чувствуя, как пульсирует в голове от света в комнате. Даже при том, что окна были занавешены, солнечные лучи умудрялись проникать сквозь них и делать бежевые обои ещё светлее. Всё было в молочных оттенках, даже эта невероятно мягкая подушка, на которой лежал парень. Савва потёр руками лицо, приподнимаясь с кровати. Предплечье заныло от этого малейшего действия, и только сейчас он обнаружил, что рука перебинтована, а на голове завязана тугая повязка.