Маркус Дольчин - Всполохи звезды. Часть первая: Явление Мадонны

– Тоже мне, скорая, часа три вас ждал, аж замёрз – капризно кочевряжился бомж.

– Не бузи, у нас забастовка намечалась. Могли вообще не приехать. – неожиданно заявил водитель скорой.

Бомж был грязным и вонючим, в рваной куртке, с всклоченными волосами ржавого цвета, спутанной и свалявшейся колтунами бородой с проседью, отупевшее лицо «украшал» шрам, тянувшийся через нос и щеку. Он смотрел куда-то мимо выцветшими глазами с пепельным оттенком, пританцовывал и щёлкал заскорузлыми пальцами в грязных трещинах вшей, что копошились в складках давно нестиранной одежды.

– Эй, лепилы, забирайте это говно быстрее отсюда. Лаврентия Павловича на вас, уродов, не хватает. Он бы вас, тунеядцев, давно к стенке поставил! А этот, – бомж ткнул пальцем в страдальца, – ишь, разлёгся! Не даёт людям отдыхать…

И полез обратно в люк канализационного коллектора.

– А почему «говно»? – поинтересовался водитель.

– Хорошую вещь в канализацию не выкинут. – безапелляционно отрезал тот и исчез в трубе коллектора.

И только уже откуда-то из утробы подземелья раздался инфернальный окрик:

– Уходя, закройте дверь!

– Что? – хором удивилась бригада скорой помощи.

– Чего-чего! Крышку на место верните. – потребовал подземный житель, после чего уже умолк насовсем. Но медики не откликнулись на его требование, а подняли пострадавшего на каталку, поудобнее зафиксировали, закатили её внутрь машины и помчались в путь. Фельдшер ловко приладил капельницу к руке транспортируемого и расположился рядом.

В полузабытьи мужчина услышал разговор врача с фельдшером.

– Что у него с сознанием? – спросил доктор.

– Оглушение. Довезём, наверное… Если извозчик не подведёт. Не подведёшь, Григорьевич?

– Постараюсь. – буркнул водитель.

– Послушай, Федя, давно собираюсь тебя спросить, – продолжал доктор, – а почему ты в институт не поступаешь? Ты же умный парень!

– Потому и не поступаю, что умный. Вы сколько лет учились, прежде чем профессию получили? Восемь? – поинтересовался, в свою очередь, фельдшер.

– Примерно, так. Шесть лет в институте, два года в ординатуре, и тогда уже дипломы на руках.

– А зачем?

– Так – профессия же, и престижно, вроде как… – высказался врач.

– Вот именно, что «вроде как». А что это даёт, кроме проблем?

– Нужную квалификацию, зарплату…

– Зарплату? – удивлённо выкатил глаза Фёдор. И что вы можете на свою зарплату? Вернее, спросим так: фрукты давно ели?

– Недавно. Тёща с дачи яблок и груш привезла.

– Это не в счёт! – не сдавался фельдшер, – А на свою зарплату давно покупали импортные товары, такие как ананасы там, киви, бананы?

– Ты чего издеваешься, Федя? Не знаешь нашу зарплату? На неё еле концы с концами сводятся, а к концу месяца и вовсе жить не на что! Потому и бастовать хотели, но чиновник из Горздрава пообещал прибавку.

– Вот о том и речь, что Ваша зарплата на воробьиный клюв больше моей, но у меня по факту раза в три больше набегает. Кручусь, особенно когда один на фельдшерской машине выезжаю. Здоровье – оно дорогого стоит!

И оскалился в самодовольной улыбке.

– Как же у тебя так получается, Федь? – ласково спросил доктор.

– Вот так и получается, доктор Птицын, что многие знания – многие печали, особенно в наше время. Меня друг из психушки таблеточками разными снабжает, а я ими обеспечиваю старичков и старушек с бессонницей. Для их возраста отсутствие сна – самое вредное: сердечко шалит, артериальное давление скачет, хандра нападает. Так они пьют и меня благодарят. Или кто-то в больницу после пищевого отравления ехать не хочет – капельницу ставлю. Народ у нас отзывчивый, если ему правильно политику разъяснить. А запои? Это же – золотое дно!

– И что с ним – с «дном» этим?

– Приезжаю на вызов, и если вижу человечка бледненького, до синевы, с трясущимися руками, и от которого разит перегаром, то вопрошаю: «Как лечиться будем: бесплатно или за вознаграждение?» Тот, конечно, сначала говорит: «Бесплатно». Тогда я ему говорю по-доброму: «До свидания. Вызывай наркологов, они с тебя в три раза больше возьмут». А если он ерепенится и на советскую трактовку клятвы Гиппократа уповает, то я не имею принципиальных возражений. Пускай прочитает первоисточники или задаст свои вопросы самому Гиппократу, который только в исключительных случаях лечил бесплатно, а учеников своих назидал брать плату за свой труд вперёд… Многие соглашаются на мои условия, у меня даже постоянная клиентура сформировалась.

– Федя, а как же так: брать деньги с больного?

– Вы меня поражаете, Афанасий Всеволодович. Не надо с совестью советского врача носиться- это уже вещь просроченная. На дворе несколько лет капитализм, рыночные отношения: деньги-товар-деньги. И за услугу надо платить. И труд должен быть оплачен. Вы как свободное время проводите?

– Дома, с семьёй.

– А я весело тусуюсь. У меня есть друг- негр…

На этом месте уже перебил врач:

– Негр?!

– Негр!

– А он не обижается?

– На что?!

– Что ты его «негром» называешь.

– Но он же негр!

– Это нетолерантно. Надо его как-то по-другому называть. – наставлял врач.

– Черный? – спросил фельдшер.

– Черных и без черных очень много.

– А они, точно, черные?

– Кто?

– Ну, люди не местные?

– Они ещё и попрошайки?

– Почему?

– Ты попрошаек не видел?

– Видел. А что?..

– Так у них же первая фраза: «Мы сами люди не местные».

– Вот, чёрт неумытый… – расстроился Фёдор.

И, подумав, добавил:

– Ненавижу негров и расовую дискриминацию.

– А негров – за что?

– Слишком многого хотят. А как же его звать?! Не Лумумбыч же?

– Лумумба – имя собственное, на всех не распространяется.

– И что теперь делать с другом? —

Фёдор после тягостного раздумья неожиданно заявил:

– Всё. Не друг он мне… Правда, звал завтра на вечеринку. Девок приведёт – они на него клюют, как на экзотику. Ну и мне перепадает… Водки выпьем.

– Только паленую не пейте.

– С ним невозможно, у него нюх, как у добермана: на течку и контрафакт. – фельдшер продолжил, немного подумав:

– Нет, он хороший человек. Буду с ним дружить.

– Так зови его афрос – африканец российский, ну, как афроамериканец, по аналогии.– придумал Афанасий Всеволодович.

– Ав, аф, рос. Афрос – подходяще! – радостно согласился фельдшер.

Скорая домчалась до больницы, словно правительственный автомобиль с проблесковым маячком и сиреной, нарушая все мыслимые правила дорожного движения. Ибо задача их не лечить, а доставить тело теплым в лечебное учреждение, а там разберутся.

Доставленного вытащили из реанимобиля, хлопнула дверь приемного покоя, каталку вкатили в отдельную комнату изношенной больницы. Там, без особой нежности, переложили уже на другую, холодную, металлическую каталку. Пострадавший должен был ощущать себя бревном, застывшим на морозе: невозможно было пошевелиться – так застыли все члены. Тут раздался голос: