Михаил Станецкий - Маленькая капля на кончике носа

– Вы, мой любезный гость, позволили себе усомниться в правдивости моего рассказа? Так вот, этот аргумент отметёт в сторону все сомнения по поводу моей искренности. Мне хватило средств выкупить эти черепа у монастыря. А спустя два месяца я опубликовал статью в журнале «Медиевистика». Эту статью, кстати, перепечатывали в некоторых европейских изданиях. Вот, взгляните на первоисточник. Альберт открыл ящик огромного письменного стола, за которым сидел, и вытащил толстую папку с бумагами. Порывшись, он достал журнал «Медиевистика» десятилетней давности и протянул его мне, открыв на нужной странице.

Я стал читать и, к удивлению, нашёл там описание истории, которую пересказал Альберт своим гостям весьма близко к тексту.

Раздался телефонный звонок. Альберт снял трубку и знаками показал, что должен ненадолго покинуть меня. Уйдя, он плотно закрыл дверь, и я услышал металлический щелчок замка. Через несколько секунд свет стал более тусклым. На огромном и красивом столе, имевшем историю в не одну сотню лет, я заметил початую бутылку виски Чивас Ригал. Поразмыслив, я достал серебряную чашу-череп и, предварительно протерев лежащими тут же салфетками его изнутри, плеснул туда виски. Я стал листать папку, и каково же было моё удивление, когда я наткнулся, помимо материалов к статье об Ордене «Серебряная чаша», на вырезку из местной газеты со статьёй из криминальных новостей. Там сжато описывался вопиющий случай убийства нескольких крупных криминальных авторитетов и местных чиновников весьма высокого уровня. Всё это связывалось неким тайным братством «Серебряный череп». Суть этого братства, его законы были списаны с устава «Серебряной чаши» средневековой Испании. Конечно, вся философско-религиозная составляющая была изъята. В наше время всё было грубее и проще. Основатель и руководитель братства «Серебряный череп» перестрелял всех прочих его членов, завладев в конечном итоге их бизнесом и имуществом. Шекспировские страсти в Самарской области.

Я ужаснулся, когда, сравнив детали, описанные в статье, мне стало ясно, что ненайденный организатор братства «Серебряный череп» – это и есть Альберт, утончённый коллекционер, удачливый историк, эстет и прекрасный рассказчик. Мне стало по-настоящему страшно. Я был заперт в подвале его дома. И никто не знал, где я нахожусь. Я приехал в командировку на три дня для переговоров с руководством областной Торгово-промышленной палаты довольно крупного регионального центра. Меня слегка стало трясти от жуткой перспективы остаться здесь навсегда. Судорожными движениями я спрятал вырезку их газеты в середину стопки материалов и демонстративно полез смотреть антикварные книги. Время шло, а Альберт не возвращался. Ужас овладевал мною медленно, но верно. Я выпил ещё Чиваса, и мне стало плохо. Вдруг шкаф с древними фолиантами поехал от меня в сторону, издавая страшный скрип. Повеяло сыростью. Я понял, что за шкафом скрывается дверь. Я заглянул туда и вздрогнул. Передо мной стоял испанский гранд в узких панталонах, подбитых ватой, и облегающей изумрудного цвета куртке хубоне, расшитой золотой нитью.

Сняв шляпу, гранд учтиво поклонился и заговорил по-испански.

– Экскьюз ми, я донт андерстанд ю, – в ужасе залепетал я, почему-то перейдя на английский.

Гранд дико расхохотался.

– А надо бы испанский знать, милейший! – произнёс он, сдерживая смех.

Я тут же узнал переодетого Альберта. Я не большой знаток ненормативной лексики, но весь запас моих знаний был сформулирован в нескольких эмоциональных фразах.

Мы прошли в столовую, где ещё выпили коньяка, после чего Альберт проводил меня к моей спальне.

– Благодарю вас за прекрасный вчерашний вечер, Альберт! Я надолго его запомню!

Я церемонно раскланялся и покинул столь гостеприимный дом.

По дороге домой я всё думал о той статье. Неужели это Альберт? Зачем он так беспечно хранит эту статью. Может, это был розыгрыш?

Ладони потели, а кончики пальцев тряслись почти всегда, когда я один выходил на нашу кухню. Я знал, что здесь стоят чужие и враждебные мне кастрюли и столы. За ними могли сидеть улыбающиеся люди, но красная кнопка опасности готова была в любой момент замигать, предваряя истошный звук тревоги, проникающий в самый желудок. Но я вынужден был появляться на кухне, меня гнало туда чувство голода и какая-то неумолимая страсть, и сила, которая подталкивает к краю пропасти иного человека, оказавшегося там случайно или в силу обстоятельств. Тёмные мысли и противоречивые желания, как жирные жуки, возились в моей голове, голове тринадцатилетнего мальчика, стоявшего на пороге полового созревания.

Больше всего я боялся её – Капу Яковлевну, «старуху» лет сорока, умевшую обездвижить меня, парализовав волю, одним только взглядом, устремлённым на меня, проникающим в мою подкорку, даже если я не смотрел на неё, а был лишь в радиусе её внимания. И я изо всех сил старался избегать этого взгляда. Её чёрные глаза были огромны, чуть навыкат и всегда влажны. Казалось, что она вот-вот заплачет или засмеётся, истерично заламывая руки, как она это делала не раз в присутствии соседей. Я помню, что недавно видел в кино, как рабовладелец с юга Америки отхлестал свою рабыню за какую-то мнимую провинность. Актёр делал это явно не по-настоящему, и рабыня притворно рыдала и фальшиво, на мой взгляд, молила о помощи, целуя его руки. Но на меня это произвело настолько мощное впечатление, что я на секунду даже лишился сознания, а очнувшись, увидел окружающий меня мир в пульсирующем едва розоватом свете.

Так вот, в определённый момент я вдруг отчётливо понял, что хочу отхлестать Капу Яковлевну так же, чтобы она рыдала, умоляя меня о пощаде, и при этом стремилась поцеловать мою руку. Мне было страшно от этого желания. Я понял, что оно вселилось в меня, как только я увидел её в первый раз и услышал её вкрадчивый и ехидный голос, обволакивающий мой разум: «Какой хороший мальчик. Надеюсь, ты скоро научишься смывать за собой в туалете». Она сощурилась по-змеиному и улыбнулась, потрепав меня по щеке. Мне показалось это унизительным и приятным одновременно. Тут же захотелось сказать дерзость и спровоцировать продолжение нашего диалога. Встреча произошла рано утром. Было заметно, что Капа Яковлевна ещё не совсем проснулась, столкнувшись со мною в коридоре. Она была в красивом шёлковом халате и говорила всё это мне на ухо, чуть склонившись надо мной. Я услышал едва уловимый аромат её духов, смешавшийся с утренним запахом её тела. У меня сразу закружилась голова. Капа Яковлевна была выше меня на голову, и как раз на уровне моих глаз оказалась её грудь, которую я воспринимал отдельно от её владелицы. Мне даже показалось, что это экзотическое животное примостилось на теле женщины и создавало ощущение обволакивающего покоя и скрытой опасности одновременно.