Джо Смит - Точка росы. Версия 1.1

Со мной, конечно, эти вопросы никто не обсуждал, да я и не могла судить ни об одной из этих теорий – я родилась почти через двести лет после установления так называемой Эоловой эпохи, времени, когда мир поделился на касты. Эпохи, когда гигантские территории стали пустынями, когда необходимые для выживания резервы планеты уменьшились больше чем на половину, а то, что каким-то чудом сохранилось, стало принадлежать высшей касте – касте Эолов.

Я – полукровка. Мама моя была Зеленой, отец – Эолом всего лишь в первом поколении. В новой системе мира так себе родословная. Кроме прочего и этот его шаткий кровный статус вечно оспаривал Совет Высших. Происходило это, сколько я себя помню. Отец оправдывался, сдавал бесконечные генетические анализы – и все зря. Совет его так и не признал. Слишком долго он прожил в Оазисе Зеленых.

Вообще мне всегда казалось, что я самая обычная. Никто никогда не утверждал другого. И относились ко мне в Оазисе 104, как и к любой Зеленой. Поручали любую работу. Примерно лет в четырнадцать я выбрала первое направление – уход за растениями и ирригацию. Со временем даже отец забросил свои попытки вытащить меня из сада Зеленых. Может, просто потому что каждый раз ему приходилось отмывать меня, точно я и сама проросший в землю корень? Мама же полностью поощряла и разделяла мое стремление трудиться на благо других, давая мне тем самым свободу действий и выбора.

Рутинная жизнь Оазисов Зеленых подчинялась общему Уставу. Эко-повинности и прочие работы в Оазисе были отточены и выполнялись всеми почти что механически. Никто и не обращал внимания на необходимость трудиться, не разгибаясь, по часам и четкому графику. Вне их я помню себя абсолютно свободной.

Я никогда не удивлялась, как мои родители, такие разные, умудрялись жить в мире. Они были Связанными. Так говорила мама.

Она ложилась со мной рядом, обвивала своими тонкими, подрагивающими руками. Шептала горячо и сбивчиво что-то о других мирах, полных воды и прохлады, полных зеленых, идущих к верной цели, караванов. Незнакомые названия сменяли одно другое. Будто в странной сказке, проходили деревья, роняющие листву и влагу, двигались непрерывным потоком леса, без корней и почвы, будто живые маги и волшебники. Вплетались в этот неровный изумрудный строй цветы, плоды, сочные, нездешние, невиданные. И все это шепталось, неровно, океанскими волнами увлекая за собой. Мне бы спросить у нее, у моей волшебной мамы: « Что тебя гложет, что заставляет тебя выстраивать эти сказочные дороги, увенчанные бархатистой, пахучей листвой, что гонит тебя, что пугает?» Но тогда еще не было ни понятий этих, ни слов в моем сознании. И к тому же тогда, так, кажется, бесконечно далеко, мне было спокойно в ее дрожащих руках. Звезды отражались в ее глазах, пепельные локоны, что касались моего лица, были моей вселенной. И я засыпала, спокойная, тихая. И ничто не могло поколебать ни сказок этих, ни историй.

С самого детства я слушала и другие ее сказки, особенные. Но только теперь я поняла, насколько и те, и другие были важны в нашем мире.

В таких «сказках» главной героиней была Природа. Она отбирала медленно, болезненно, всегда что-то важное. Она безучастно смотрела на страдания людей. А потом, в своей непонятной мудрости, давала что-то взамен. Однажды она дала этому миру Связь, чтоб людям легче было переносить все сложности и лишения. Связь помогала. Связанные делились последним друг с другом. Вытаскивали из беды. Так всегда было в сказках мамы. Эти слова успокаивали меня, особенно когда было особенно тяжело от обезвоживания, или же когда я перегревалась на солнце.

Укладывая меня спать, мама иногда напевала строчки песен о Связанных, которые чудесным образом находили друг друга. Она склонялась надо мной, ее пепельные волосы касались моего лба. Никого не оставалось во всем мире, только мама, я и непридуманные чудеса нашего мира.

Однажды я, как всегда убежав за пределы Оазиса, заблудилась в Пустыне. Я шла и шла. Песок заметал следы, и я совсем потерялась. Ноги меня не слушались со страху.

Меня нашли. Принесли домой. В ту ночь я впервые и увидела своего Связанного. Непонятно откуда пришло осознание, что этот человек просто не мог быть кем-то еще. Это была просто тонкая светлая фигура на фоне ночного неба. Я хотела дотронуться до высокого незнакомца – и не могла. Его окутывал электрический свет. Свет искрил, разливался синими волнами. Из-за этих электрических помех лица моего Связанного не было видно.

От его фигуры отделился светящийся шар и медленно поплыл ко мне. Когда я уже почти смогла дотянуться до него, я резко проснулась.

После того случая моя жизнь быстро вошла в колею. По-другому просто и не могло быть. Все всегда неизменно превращалось в рутину, и я продолжала заниматься тем, что было мне по душе. Я не особо заботилась о судьбе системы Фаза, частью которой мне скоро предстояло стать и больше почти не вспоминала о своем Связанном. Я была обычным ребенком Зеленых. До своего шестнадцатилетия. Тогда я и узнала, что являюсь иной.

Как и все совершеннолетние обитатели нашего мира, я обязана была пройти болезненно неприятную процедуру вживления Мастер Диска. Это такая штука, которая, как утверждают Агит-голоса, не дает потеряться, помогает найти свое место в системе Фаза.

Вживлению в систему предшествует полная проверка. Твое психическое и физическое здоровье как будто рассматривают под микроскопом.

Для этой цели меня и еще целую группу сверстников привезли в один из Эоловых Оазисов. Как и у всех, у меня взяли все необходимые анализы. Как и все, я прошла кучу тестов. Меня взвешивали и измеряли. Определяли пульс и объем легких. Все мои параметры были тщательно зафиксированы и отправлены на один из Верховных Дисков.

А потом на меня надели дурацкую резиновую шапочку с проводами, чтобы измерить электрическую активность мозга. Но стоило им включить прибор, как он перегорел. Заискрился, вспыхнул и потух. Так же, как и вся техника в Оазисе. Никто не понял тогда, что со мной было не так. Нас с отцом просто отправили домой без объяснений. Отец молчал всю дорогу обратно. Он находился в жутком напряжении, я только сейчас это понимаю. А я испытывала только одно, желание, чтобы он просто поговорил со мной. Все это было слишком странно. Конечно, мама бы нашла способ меня поддержать, но ее не стало за несколько дней до моего совершеннолетия – и я просто опасалась упоминать о ней в тот момент.

Вот как я ее потеряла.

Я никогда не видела дождь. До того самого дня. Это казалось мне волшебством. Чем-то, чего, оказывается, так не хватало. Выбежать прямо под прохладные струи – это выглядело так естественно. Темные тучи заволокли все небо, но никто не придал этому значения. Грянул гром. Никто не ожидал осадков, но что-то случилось в атмосфере. К сожалению, в Оазисе Зеленых не было подходящей для анализа аппаратуры, так что вопросов оказалось гораздо больше, чем ответов. Помню, как одна пожилая дама бегала, шлепая босыми ногами по мутным лужам, и кричала о каре небесной. Тогда ее еле успокоили. Отец тоже встревожился, особенно потому, что не мог понять природы дождя, так внезапно рухнувшего на нас.