Юлия Тимур - Под сенью платана. Если любовь покинула

– Зря я тебе всё рассказала! Что ты могла мне ответить – лишь сослаться на традиции! Сама привыкла терпеть все отцовские выходки, и мы должны такими же быть послушными! – сверкнула глазами Элиф.

– Не злись, дочь! Поверь матери: традиции – это хорошо. А твоё сумасбродство пройдёт! По молодости все мы горячие. У тебя всё впереди. А пока иди в школу. Поговорим, когда успокоишься.

Элиф с красными от досады глазами выскочила из дома. Гнев так и бушевал в её сердце.

А чего она хотела? Чего она ожидала от матери? Что та поговорит с отцом и, уговорив его, отправится к матери Мехмета? Их семьи совсем не знакомы! А мать, она всегда делает только то, что велит ей отец. Тот, конечно, разозлится, когда услышит о вспыхнувшем у Элиф чувстве. Как же, он же отец, а о проказах младшей дочери узнаёт в последнюю очередь. А иначе, как проказы, он её любовь не назовет. И сам Мехмет так не вовремя собрался уехать в эту Америку! Осталась какая-то неделя – уже ничего не решить и не успеть что-то сделать перед его отъездом.

Но Элиф обязательно поговорит с Мехметом, прежде чем тот уедет. И пускай для этого ей придётся все дни напролёт стоять под платаном.

Осенняя проседь расцветила зелёный монолит листвы платана. Помимо пятипалых листьев, на ветках тут и там появились шарики, зелёные, пушистые. Закреплённые длинными черенками в пару, они свисали со всех веток. День ото дня шариков становилось всё больше. И они начали походить на своеобразные украшения: этакие забавные игрушки, которыми нетерпеливые дети решили украсить дерево задолго до наступления праздника. А уж когда осеннее золото озарит гиганта, повиснет на его ветвях и одновременно расстелет у его подножия листопадные жёлтые ковры, платан предстанет в настоящем праздничном убранстве – в последнем перед зимней непогодой поистине прекрасном наряде.

А потом в его жизни случится зима, с её ветрами и колким снегом, с редкими солнечными днями. Чтобы её пережить, ему нужно сбросить всё лишнее, и выстоять, выжить, вновь возродившись по весне, которая у него обязательно случится!

***

Утром Элиф разбудил странный шум на кухне.

«Кто это проснулся раньше меня? – подумала она, пытаясь приподнять тяжёлую голову с подушки. – Эх, не надо было пить снотворное на ночь: с ним полдня потом проспать можно! Кстати, а который час?»

Элиф взглянула на экран телефона, который лежал на прикроватной тумбочке и иногда служил ей вместо будильника.

«А очки-то где? Без них ничего не вижу!»

Она шарила рукой по тумбочке и не находила там своих очков. Вечно она оставляет их где попало.

Ах, да! Ночью она заходила в спальню к Фатиме, а на такое путешествие она вряд ли бы решилась без очков. Значит, она их оставила в комнате Фатиме. Хотя, нет: как же она вернулась назад? Тогда, получается, они остались в кухне, на столе. Потому что прежде чем вернуться в спальню, она зашла туда выпить снотворное. И нужно было рассмотреть названия лекарств, лежащих в коробочке. Без очков этого не сделаешь. А из кухни до спальни – рукой подать. Выходит, до кровати доковыляла без них.

А между тем шум на кухне усилился. Похоже, кто-то готовил завтрак, а может, и обед?!

– Мехмет! – позвала Элиф.

Наверное, он никуда не ушёл сегодня. И, не дождавшись утреннего чая, сам захотел приготовить его и теперь искал заварку, поэтому-то так и гремит посудой.

– Мехмет! – погромче позвала его Элиф.

Со стороны кухни послышались шаги.

«Услышал!» – удовлетворённо подумала Фатиме.

– Очки мои захвати тоже. Они где-то на кухне! А я без них как без рук!

– Добрый день, держи свои очки! – ответил женский голос, совсем не похожий на голос Мехмета. – Ты так долго спала, что я решила сама приготовить завтрак.

– Фатиме?! – догадавшись, не на шутку перепугалась Элиф. Пока она никак не могла проснуться, бедная, больная Фатиме вынуждена была готовить себе завтрак. Сколько же она проспала? А всё снотворное – без него Элиф давно бы встала.

– Зачем так кричать? Мне сегодня немного лучше, и я решила сама приготовить завтрак. Правда, на твоей кухне ничего нельхя найти. Будить тебя я не хотела, а Мехмет ещё с утра ушёл по своим делам. Но он-то в делах кухонных вовсе не помощник. Так что будем завтракать тем, что я нашла у вас в холодильнике.

– А ты таблетки-то приняла? – удивлялась всё больше Элиф.

– Приняла, приняла! Говорю же: сегодня мне лучше. И врач велел больше двигаться. Ты про это забыла? А то ведь без движений совсем плохо может стать. Кстати, дочки мои утром прислали сообщение, что на следующей неделе приедут. Уже и билеты купили! Радость-то какая! Как тут не начать выздоравливать. Слава Аллаху! Он не оставляет праведных людей и слышит их молитвы, – Фатиме устало присела на кресло возле Элиф. – Чай готов уже. Пошли завтракать, хотя впору уже обедать.

Фатиме нехотя поднялась – устала всё-таки, – и поплелась в кухню. Элиф, удивлённая внезапным переменам, набросив халат, как могла быстро, засеменила за ней: коленки с утра требовали особого внимания и, закованные артрозом, не спешили разгибаться и слушаться, отчаянно борясь с Элиф за свой покой. Поэтому, когда она появилась в кухне, перед этим заглянув в ванную комнату и свершив омовение, Фатиме уже выпила не первый бокальчик с чаем.

На стол Фатиме выложила все продукты, которые нашла в холодильнике и которые годились для завтрака: солёную брынзу, маслины, варенье. Подогрела на сковороде симит*. И теперь величаво восседала во главе стола, допивала чай, крепкий, как и положено быть чаю утром.

После снотворного у Элиф совсем не было аппетита. Поэтому она положила на терелку лишь пару маслинок и немного вишнёвого варенья, а ещё отломила небольшой кусочек симита, рассыпавшегося у неё по тарелке кунжутными семечками. Нехотя проглотив сладко-солёные продукты, посыпанные сверху кунжутом, она запила всё чаем.

Но встрепенуться и проснуться полностью всё равно не получилось, и Элиф предложила Фатиме выпить с ней чашечку кофе. Но на привычном месте не нашла джезвы. Где же она? Джезва – это не очки, которые Элиф носила за собой повсюду, забывая их то тут, то там. Обеспокоенная пропажей Элиф начала заглядывать во все кухонные шкафы.

– Что ищешь, Элиф? – спросила Фатиме, заметив что та не прекращает своих поисков.

– Мою джезву. Где же она? Всегда оставляю её на столе, на самом видном месте!

– Ты о старой джезве, что была плохо отмыта? – как ни в чём не бывало спросила Фатиме.

– Да, да, где ты её видела, Фатиме?

– Такую посуду нельзя держать в хозяйстве. Её нужно выбрасывать!

Заметив, что Элиф как-то разом проснулась и уже готова возмутиться, Фатиме, улыбнувшись, продолжила:

– Что ты так переполошилась? Конечно, я не рискнула выбросить старую джезву, но и отмыть такую вещь руками невозможно. Она в посудомоечной машине!