Пулатов Ф.Ф. - Правдивая История – Лживыми Словами

– Как я понял, свежие отголоски памяти застыли на моменте, когда я еще учился в школе, а с того момента прошло около семи лет.

– Значит, семь…

– Да, получается, где-то семь лет, но не все так просто. Забытые годы могут мне вспомниться, но только когда мне кто-нибудь о них напомнит. – Немного призадумавшись, подняв голову вверх, я продолжил: – Бывает и так, что воспоминания приходят ко мне во сне, и, самое интересное, сны настолько яркие, что порой слепит. А бывает так, что я не могу понять, где сон, а где реальность, и это ставит много вопросов перед мной, – на последней фразе я опустил голову, снова немного призадумавшись.

– А что говорят врачи? – спросила она, продолжаю смотреть вперед

– Пока ничего, что бы мне помогло. Да и за тричетыре дня, пока я здесь лежу, врач заходил ко мне только однажды.

Размахивая руками и топая ногами по сухому асфальту, мы уперлись в студенческую столовую, мы вдруг почувствовали запах свежей выпечки. Толпа уже захлестнула парадную дверь здания. Студенты, учителя, выбритые молодые люди в военной форме и просто прохожие – все заходили туда с одной целью – запастись нужными калориями до ужина.

– А ты не хочешь зайти пообедать, кажется, до нашей больницы мы не успеем дойти вовремя.

Мне пришлось натянуть неловкую гримасу.

– Я, кажется, не взял с собой ни копейки. – Я демонстративно пошарил по карманам, но точно знал, что денег у меня нет.

Лера приложила указательный палец к губам и на секунду задумалась.

– Да ничего страшного, у меня есть собой какая-то мелочь. А если не хватит, я оставлю что-нибудь в залог.

Отстояв очередь, чтобы просто войти, мы еще долго стояли в очереди, чтобы купить.

В этом заведении никто не терял ни секунды, каждый «очередник» неизменно держал в руках красный поднос, на котором лежали алюминиевая вилка и ложка. Здесь никто не церемонился: голодный человек быстро вслух называл или пальцем указывал на блюдо, а продавец, держа в руках большой черпак, резким шлепком плюхал отмеренную порцию на белую тарелку. Я взял то же, что и Лера, хотя, может, и желал другого, но, так как мне нечем было платить, я спрятал подальше свой изысканный вкус и просто доверился выбору Леры. Когда подошла моя очередь оплачивать, я искоса посмотрел на Леру, ожидая от нее финансовой помощи. Увидев меня с чеком в руке, она медленно вытащила кошелек и аккуратно, без сдачи рассчиталась за наш обед.

– Хорошо, что не пришлось разыгрывать сцену, где я оставила наличку на подоконнике дома, – с облегчением сказал она.

– Хорошо, что не пришлось искать что-нибудь для залога, как ты предлагала, – ответил я с еще большим облегчением.

Двое пожилых мужчин опередили нас и успели сесть на место, которое я заранее приметил. Делать было нечего, мы сели за общий стол, где кроме как есть ничего не оставалось. Такие места, как это, не были предназначены для разговоров, если зашел сюда, будь добр, возьми поднос, отстой в очереди, сядь, съешь все без лишних слов и уходи. Так мы и сделали, хотя, может, и рассчитывали на другое.

Закончив трапезничать, если так можно выразиться, мы направились в сторону больницы. Лера посмотрела на время и вспомнила, что скоро начнутся лечебные процедуры.

– Мои процедуры пока ограничены парой таблеток, а у тебя какие? – спросил я в ожидании, что она все-таки расскажет, по какой причине здесь лежит. До этого мне как-то было неудобно спрашивать напрямую.

– Знаешь, я не в первый раз здесь лежу, и процедуры всегда одни и те же. Никакой романтики, а ведь ее так не хватает в больничных стенах…

Я никак не ожидал от нее слова «романтика» и чуть засмущался.

– Да мне кажется, настоящая романтика бывает только в книгах и фильмах.

– А как же песни?

– Ну да, еще в песнях, – задумчиво сказал я.

Мы разошлись каждый по своим делам и договорились перед сном еще встретиться во дворе.

Я выпил таблетки, которые любезно принесла медсестра, она сообщила, что завтра их уже не будет, а что ждет меня после таблеток, так и не сказала. Как эти таблетки действуют, мне не понять, но меня почти сразу начало клонить ко сну, мысли начали путаться, веки стали тяжелыми… Но вдруг в мою голову закрался вопрос, на который у меня уже давно был ответ, так по крайней мере мне казалось сонному. Предложение с вопросительным знаком в конце, словно молния, ударило мне в голову: «КАК ВИДЕТЬ НАСТОЯЩЕЕ БЕЗ СВОИХ УБЕЖДЕНИЙ?»

Перестать видеть в каждом явлении двусмысленность, видеть все так, как есть на самом деле. Я каждый день сталкиваюсь с принятием решений мелких и не только, при этом каждый раз я использую свой накопленный опыт и только за счет него принимаю решения, не зависимо, правильные они или нет. Поток мыслей в эту минуту не останавливался ни на секунду, сон испарился, вместо него пришли вопросы. Как же научиться видеть суть без всяких излишеств? Крайне тяжело это, нужно признать, ведь всегда первый шаг должен быть сложен из внутреннего признания, только потом открываются следующие двери… Не люблю слово, которое в данном контексте просто необходимо, но без него никак не обойтись, чтобы точно описать следующий шаг после признания, а именно: нужно научиться абстрагироваться от своего мнения. Идет постоянная работа над собой, ни секунды сердце не стоит на месте, по жилам непрерывно течет кровь, нейроны постоянно взаимодействуют, желания неизменно пробуждаются, мысли всегда витают, кожа дышит, ногти и волосы неутомимо растут… Человек все это называет этапами старения, в природе именуется восхождение. Если все сложить, получится мудрость человека. Все, что я прожил и увидел, в дальнейшем несет и принимает за меня решения, это мое Я принимает решения, это мой опыт говорит за меня. Опыт положительного и отрицательного обретает голос и высказывает мнение, что нужно делать в тех или иных ситуациях. Как думать о том, о чем действительно хочется? Как бы хотелось узнать, о чем думает свободомыслящий человек. Скорее всего, пол-литра красок у него в запасе, намного больше, чем у остальных. Он не относится тягостно ни к каким проблемам, а наоборот, встречает их как приключения. Его равнозначно пропитывают ненависть и любовь. В минуты, когда надо жить, им овладевает безрассудство, мозг в этот момент отключается, и существом полностью овладевают чувства.

Самое частое, что мы делаем, это то, что мы постоянно слишком серьезно относимся к малозначимым вещам. Действительно значимых вещей всего несколько, и для каждого они свои, но точно запомни, Фаруш: никогда не предпринимай никаких сложных ходов, если того же можно достичь гораздо более простым способом. Без каких-либо аллегорий и пафоса, факт состоит в том, что мы слишком высокого мнения о себе, все сводится к одному – к чрезмерной любви к самому себе. И это так, ведь это так естественно, ведь мы же никого лучше не знаем, чем самих себя. Отсюда чем глубже человек в себе, тем больше у него любви к себе. Правда, любовь бывает пагубная и может обжигать языками пламени душу человека, отравляя его характер.