Leon Rain - Невеста дяди Кости

Первым нарушил правила игры охотник, споткнувшийся и на мгновение качнувший руку с пистолетом. Этот поединок не предполагал игры в благородство, Константин даже и не помышлял броситься к своему врагу и протянуть ему руку. Напротив, ни секунды не раздумывая, он несколько раз нажал на курок, после чего повернулся и побежал в сторону небольшой группы деревьев. Он укрылся среди стволов и, усевшись, позволил себе отдышаться. А когда хотел подняться, почувствовал, что что-то твёрдое не даёт ему разогнуться и поднять голову. Его взгляд, направленный вниз, упёрся в две пары грязных ног в ботинках и обмотках.

«Свои», – подумал Константин, и в этот момент его ослепила вспышка, подобная той, которые пару раз вспыхивали во время его допроса.

– Очнулся! Товарищ капитан, фашист очнулся!

Как очнулся, ведь Константин выпустил в него несколько пуль. Неужели промахнулся? Почему так болит голова? Ясно, он продолжил быть добычей, потому что в него попал охотник. Значит, он потому охотник, что стреляет наверняка в свою добычу.

– Их милитарисчер ранг?

Почему они допрашивают его по-немецки? Ведь они знают, что он не понимает немецкий. И он только что слышал русскую речь, значит, переводчик никуда не ушёл. Что они хотят? Какой-то ранг. У кого есть ранги? У товарища комиссара есть ранг. У кого ещё? К кому всё время обращался охотник? Ведь кто-то сидел рядом, не участвуя в допросе, но всё время наблюдал за процессом. Вспомнил, там сидел подтянутый мужчина в офицерском мундире. Как же к нему обращались? Нужно непременно вспомнить и рассказать, иначе его опять будут бить.

– Оберст.

– Товарищ майор, он утверждает, что он полковник. Я ничего не понимаю, он слишком молод для полковника, на нём наша форма, только сапоги немецкие.

– Освежите ему память.

А вот и вспышка. Почему он её так боялся, совсем не больно. А, это, наверное, так ярко светит предзакатное солнце. Он опять в этом прекрасном месте, где под ногами плещется море. Но почему на этот раз такая холодная вода? И тут он всё вспомнил. Карта! Они же зальют карту! Нельзя им позволить это сделать!

Костя сунул руку за пазуху, к нему тут же кто-то подскочил и ухватил его, не давая её вытащить. Теперь уже двое выворачивали ему руку, стараясь её забрать. А он ведь и не противился, он и сам хотел отдать её нашим. Вы ведь наши? Но если вы наши, то зачем бьёте сапогами по животу, рёбрам и лицу? Ведь это очень больно! Нет, наши на такое не способны – бить своего. А может быть, это враги?

– Кто это у нас тут? Так это же перебежчик Трошин! Поднимайся, Трошин, присаживайся. Давай, расскажи нам, давно ли ты немцами завербован?

Это же особист. Этот ни за что не поверит, что Костя не сам к врагу ушёл. Значит, конец, точно расстреляют.

– Вот, товарищ майор НКВД, карта у него.

– Давайте сюда.

Теперь его жизнь зависит от этих двух майоров, сопливого лейтенанта и от того, что они на этой карте разглядят.

– Ну что, Трошин, давай по-хорошему. Рассказывай нам, как ты на этой карте отмечал для врага расположение наших частей. Сам расскажи, честно и быстро. Ну!

– Разрешите доложить, эта карта захвачена мной в немецком блиндаже.

– А что ты там делал? Насколько я помню, тебя туда с заданием никто не посылал? Ты же на часах стоял? Так?

– Так точно.

– Ну вот, молодец. Давай дальше рассказывай. Кто ещё хотел с тобой бежать?

– Никто не хотел. И я тоже не хотел.

– Ну вот, опять ты упорствуешь. Помочь вспомнить?

– Не нужно. Меня взяли в плен.

– Что ты несёшь, Трошин, ты не в первой линии охранения был. Какой плен? Ты предатель, выдал врагу месторасположение наших войск, отметил всё на карте и даже успел получить за это новые сапоги.

– Велите стащить с меня сапоги.

– И что мы там увидим, ещё одну карту? Ну хорошо, лейтенант, снимите с него сапоги. Ну и что, Трошин, ты хотел нам показать?

– Если я сам ушёл к немцам, да ещё сапоги в подарок получил, то скажите мне, чего у меня ноги израненные?

– А я почём знаю? Вот ты нам и расскажи.

– Эти сапоги я с убитого немца снял. А карту в блиндаже добыл, где меня допрашивали. Били, кстати, точно так же.

– Ты это брось! Не смей сравнивать нас с фашистами! Что ты им там рассказал?

– А что я мог рассказать? Фамилию и имя свои. А я ж больше ничего и не знаю. Мне же секреты никто не рассказывал. Нам в атаку приказали, ну мы и пошли. Отсиделись в воронке и назад. Вы же сами потом приказали одного из нашей роты расстрелять.

– Записывайте, лейтенант: перебежчик Трошин показал на допросе, что прятался в воронке во время атаки вместе с другими трусами. А потом, испугавшись выполнять свой воинский долг, решил перейти на сторону врага и выдать ему расположение наших частей. Перебежчик Трошин уже получил часть нового немецкого обмундирования, изъявив желание служить врагу.

Разговаривать с особистом было бесполезно. В его обязанности входило выявление врагов и шпионов, которых он видел во всех окружающих. И Константин был одним из них, тем более у него не было никакой возможности доказать обратное. Даже если и не перебежчик, то заснул на посту и дал захватить себя в плен. В любом случае расстрел.

– Так, а что у нас на карте? Ты им всё выдал, даже расположение резервной техники. Вот гад!

– Ну скажите мне, откуда я мог знать про резервную технику?

– Нет, Трошин, это ты нам расскажи, кто тебе помогал? Один ты точно не смог бы всё выяснить.

– Хорошо, тогда посмотрите туда, где немцы обозначены. Это я как мог узнать? Что, мне немцы всё рассказали за то время, что я у них был?

– А почему ты полковником назвался?

– Каким полковником?

– Когда тебя спросили, в каком ты звании, почему сказал, что ты полковник?

– Я не говорил.

– В протоколе записано, что сказал, что ты оберст.

– Так я ж по-немецки не понимаю.

– Тогда откуда ты слово такое взял и почему именно оберст?

– Да немец, что меня допрашивал, всё время к какому-то офицеру обращался, тот в стороне сидел. Вот ему он и говорил оберст .

– Товарищ майор, вас командир дивизии вызывает, возьмите трубку.

– Какого именно майора он вызывает, не видишь, что нас тут двое?

– Я не знаю, товарищ майор, он не сказал.

– Да, товарищ комдив! Так точно! Захватили перебежчика. Никак нет, с нашей стороны. При нём карта подробная. Что? Сказал, что он немецкий полковник. Никак нет, немецкая карта. Откуда она у него? Сейчас, товарищ комдив. Эй, Трошин, откуда у тебя карта? Товарищ комдив, говорит, что в блиндаже немца убил во время бомбёжки. Есть доставить вместе с перебежчиком!

– Повезло тебе, Трошин, ещё чуток поживёшь. Сбежать не надейся. Руки за спину, пошёл!

Константин стоял напротив генерала и ещё трёх офицеров. Он уже два раза пересказал им историю своего двойного пленения: сначала немецкой разведгруппой, а потом и красноармейской. Он решил не врать, чтобы не запутаться в показаниях. Генерала очень заинтересовало упоминание о полковнике, и Константину пришлось несколько раз описывать его подробнейшим образом. Для чего это было нужно начальству, ему никто не объяснил. Офицеры склонились над картой и исследовали её тщательнейшим образом.