Лена Гурова - Паша+Маша=?

Эту звезду, учительницу его дочерей, он знал. Совершенно не в его вкусе. Он не любил женщин без бюста. Может, кого-то это заводит, только не его. Но, чисто по-родительски, поздравлял её с праздниками, если жена была в отъезде. Так было принято, надо поздравлять. А когда организовалась поездка в заповедник, Вероника попросила его съездить с ними. Обычно, мама сопровождала, но она в отъезде. Павел сидел сзади, он взял с собой Данилу и показывал ему достопримечательности, рассказывал историю, занимал сына и детей разными шарадами и словесными играми. И ловил на себе томные взгляды училки. В заповеднике она всё время была рядом с ним, что-то спрашивала, что-то объясняла сама, а на сложных, на её взгляд, участках хватала его за руку, плечо или, вообще, обнимала, якобы, чтобы не упасть. Она была одного роста с Павлом, ей бы в баскетболистки. И при этом совсем не хрупкая, а даже наоборот, какая-то квадратная. Впору Павлу было за неё цепляться на сложных переходах. Но глаза, голубые-голубые, как у Снегурочки, притягивали взгляд. Даже хотелось лишний раз посмотреть в них, настолько хороши. Через несколько дней именно по ним он понял, кто сидит у него в приёмной. Она просила помощи в организации какого-то конкурса, скромно потупив глазки, мол, неудобно, но не к кому обратиться. И получив согласие, неожиданно припала на левую ножку.

– У меня привычный вывих. Такое случается у бывших спортсменов. Не могли бы вы отвезти меня домой? Заодно и обсудим наши дальнейшие действия.

В эту ночь он не пришёл домой ночевать, объяснив детям, что много работы. Совместные действия затянулись… И через ночь тоже. А потом уже приехала мама Маша, и ему пришлось вернуться. И когда он увидел свою Машку, одетую по последнему писку, на высоких каблучках, со стильной стрижкой, у него защемило сердце. Надо сделать всё, чтобы эта малоприятная интрижка не увидела свет. Этой училке рядом с его женой делать нечего, ни внешне, ни в любви. Что это с ним? Вроде ещё не седина в бороду, а бес рёбра ломает. Он поехал в музыкальную школу, нужно как-то закончить это безобразие. А Маша, соскучившись по Вероничке, решила забрать её из этой же музыкалки. И увидела… Она, эта плоскодонка, целовала её мужа, обвив его плечи своими длинными руками. Их головы были как раз напротив друг друга, и Машка почему-то подумала, что целоваться им очень удобно, не надо никого поднимать и никому подниматься на носочки. Как ему, когда он хотел её поцеловать. Как ей, когда она хотела чмокнуть своего любимого…

– Мамочка – дочь летела с другой стороны – ура, ты приехала. Домой? Ой, и папа здесь. До свидания, Наталья Игоревна. Папа, пошли?

Глаза Натальи Игоревны, ещё с поволокой, не отошедшие от наслаждения поцелуем, голубели счастьем и удовлетворением. Она добилась своего. Эта надменная красавица, жена Павла, увидела их. Ну всё, дело сделано. Хоть он и пришёл попрощаться, но теперь это вряд ли. Вон она, эта Маша, уже пошла, а он стоит около неё, и пойдёт к ней. Но Павел отмер и помчался за женой и дочкой.

– Пашенька, ты куда? Я тебя жду. Можешь, прямо домой приходить, я теперь от тебя никуда, всё время буду рядом – кричала училка музыки. Но никто её не слышал.

– Я сразу поняла, что в этот раз у тебя с твоей профурсеткой дошло до постели. И не ври мне. Единственное, что могу тебе предложить, это сооруди себе длительную командировку и исчезни из нашей жизни на некоторое время. А сейчас иди к сыну, там и переночуешь. А можешь собраться и отвалить, вроде как в срочную поездку. Тебе же есть куда? И я очень надеюсь, что утром тебя уже не увижу.

Как она дошла до дома? Только, потому что рядом была дочка. Как она выдержала этот разговор? Как она ещё живёт? Почему не сдохла тогда, прямо там, в Карпатах? Как перенести такое? Её любовь накрылась медным тазом. А вместе с ней и жизнь, и будущее, и надежда, и вера.

Сейчас придёт Кристина. От неё не скроешь. Что делать? Рука потянулась за стаканом…

Открыла глаза. Сразу поняла, что в больнице. Ничего не болело. Капельница, кислородная маска, руки в синяках. Что с ней? Тихонько позвала кого-нибудь. В палату просунулась голова Кристи. И почти сразу появился высокий доктор в строгих роговых очках.

– Ну, слава богу. Заспались вы, матушка. Третий день пошёл. Зато ваш муж третью ночь не спит. Вы что это удумали? Мы вам не позволим, на ноги поставим, мужу вернём, сильную и здоровенькую. Позвать его?

Маша ничего не соображала. В голове каша, перед глазами всё плывёт, звук как бы издалека. Врач внимательно посмотрел на неё. Снял капельницу, пощупал пульс, уставился в историю болезни.

– Ничего страшного. Просто передозировали немного. Пейте побольше воды, ничего не принимайте. И надо поесть. Ну, хотя бы, кашку или бульон. Я вашу дочь отправил на кухню, сейчас принесёт. Обязательно поешьте, и обязательно пейте много воды, завтра посмотрим, что дальше.

Вошёл Павел. Кристина принесла тарелки, стала кормить маму. Отец забрал, отправил её домой, вернулся. Маша отвернулась, не стала есть с его руки. Он поднял её повыше, поставил столик ей на ноги, положил ложку и тарелку.

– Попробуй сама. Тебе надо для поддержания сил. И не смотри на меня так. Я не уйду. Даже, если ты вызовешь ОМОН. Скажи, ты чего-нибудь хочешь? Врач сказал, что тебе всё можно. Может, шоколадку?

– Я хочу, чтобы ничего этого не было. Я хочу вернуться назад, до твоей измены, и остаться там навсегда. Ты сможешь сделать это для меня? Нет? Ну и на фиг мне твоя шоколадка? И ты мне, на что? Иди домой, там дети, ты им нужен.

– Я не уйду. Пока тебя не выпишут. А потом, как ты решишь. Но не надейся, что меня не будет в твоей жизни. Я виноват, и буду просить у тебя прощения хоть до конца жизни. Моё сердце у твоих ног. Можешь растоптать, можешь пожалеть, можешь даже просто выкинуть в помойку. Я приму любое твоё решение, но буду вымаливать простить меня. Ешь, пожалуйста. Я постою за дверью, чтобы не мешать.

Через две недели Машу выписали, посоветовали оставить её в покое где-нибудь в Кисловодске или Крыму. Маша выбрала Алтай. Они с Павлом давно мечтали там побывать. А потом дальше, на Байкал. А теперь она поедет одна. Мама Маши переехала на время к ним. Она ничего не знала и поддержала Павла в его желании присоединиться к ней. Ну хотя бы проводить. Мама никак не могла понять, почему её дочь отказывается, она же без своего Павлика никуда. Прямо до противности. А тут, поди ка… Что-то неладно в дочкином королевстве. И не смотрит на мужа совсем, а тот, наоборот, ловит её взгляд, не выпускает из поля зрения, носится как с писаной торбой. Ладно, сами разберутся.

В самолёте Павел решился поговорить. Он понял, что сил у его жены нет никаких. И желания спорить, доказывать, противоречить тоже. Поэтому, очень надеялся, что она его выслушает.