Владимир Степанов - Кочан

Был обычный, солнечный летний день. Склонив головы, овцы, козлы и бараны щипали сочную, луговую траву. Пёс лежал недалеко от горного ручья в тени под кустом. Он дремал, изредка осматривая пасущееся стадо.

Приподняв в очередной раз голову, его глаза разглядели вдалеке две тёмные фигуры. Фигуры медленно приближались. В одной из них, он узнал хозяина, вторая же, совсем была не похожа на чабана, да и вообще, на человека с Кавказа.

Хозяин начал замедлять шаги и, вскоре, совсем остановился. Незнакомец, как шёл неспешными шагами, так и продолжал идти в сторону лежащего пса.

Пёс медленно поднялся, встряхнулся и сел, не подав ни звука. Мужик остановился в пяти шагах, и они стали внимательно рассматривать друг друга.

Пёс, почему-то, и сейчас не оскалил страшные клыки, и даже, наоборот, с большим любопытством разглядывал огромного, толстого, ни похожего на всех тех, которых он видел за свои восемь лет, незнакомца. На его кривых, толстых ногах красовались добротные, надраенные до блеска кожаные сапоги. Гладкие голенища сияли на ярком солнце, в которые были заправлены широкие в полоску штанины, цвета арбузной корки.

Одет был в двубортный серый сюртук, из-под которого выглядывала косоворотка из алого атласа. На большой голове сидел, глубоко насаженный, чёрный картуз с широким козырьком, из-под которого торчал завитой, как смоль чёрный чуб.

По Русской-матушке земле нашей, немало ходят мужиков с лицом утончённых черт, полных аристократического благородства, подчёркнутой интеллигентности и изящества в движениях двигать ногами и руками, в манерах говорить только губами, строго держа свой скелет в состоянии совершенного покоя. С таких хоть икону пиши, или сади его рядом с английскими лордами за один стол!

На поляне перед псом, стояла полная противоположность этой изящной грации, утончённости, изысканности и аристократизма. Стоял корявый мужик из дремучих, глухих русских лесов!

Перед ним предстала живая глыба! Огромная башка в чёрных, завитых волосах, круглое лицо с широкими скулами имело цвет, будто его посыпали крошками битого, красного кирпича. Густая, чёрная с проседью борода, своей формой особой её стрижки, напоминала совковую лопату дворника.

Он раскрыл рот в широкой, беззлобной улыбке. Этот рот скорей походил на хлебало, для которого в самый раз, заменить ложку на поварёшку. В улыбке обнажились крепкие, жёлтые зубы. Круглые, выпученные тёмно-карие глаза, не моргая уставились на сидящего матёрого пса.

Мужик пребывал в хорошем расположении духа и чуть навеселе, с самого утра угощённый хозяином крепкой, домашней чачей перед знакомством со свирепым кобелём. Хозяин не рекомендовал похмеляться, но гость настоял принять для храбрости, во всяком случае, эти слова сказал сам гость, абсолютно не похожий, что он может кого-нибудь и чего-нибудь испугаться.

Коряво сложенный, здоровенный мужик, продолжая широко улыбаться, неуклюже опускался на колени. Стал на карачки и упёрся круглыми кулаками в землю.

– Гы..гы…! – басисто загыгыкал он, без всякого страха глядя в морду пса. Полы сюртука задрались наверх и широченный зад выпирал наружу, туго натягивая штаны-арбузы в белую и зелёную полосу.

Басмач-хозяин, видавший всякое, остолбенел, глядя на два огромных арбуза гостя. Он уже знал, что произойдёт сейчас. Рта хозяин раскрыть не успел, чтобы предупредить.

В два стремительных прыжка, пёс оказался у головы гыгыкающего мужика. Без всякого шума и лая пёс тут же своей головой приподнял голову мужика и широкой пастью, намертво вцепился в густую бороду рядом с кадыком, начал медленно валить его набок. Это была привычная для пса работа, когда необходима мокрая прививка, он таким приёмом всех валил в своём стаде.

Мужик хрипел, тужился, но не валился. Пёс с большим опытом работы недоумевал: «Странный козёл попался? То на двух копытах стоит, то на четырёх? И не блеет как все, упрямый, и тяжёлый какой?». Он быстро переместил челюсти ещё ближе к горлу и ещё сильнее стиснул их, на случай, если козёл начнёт продолжать сопротивляться. Упрямая «козлиная» туша в девять пудов начала неуклюже заваливаться на зелёную траву. Хмель и дух веселья, пребывающие в мужике, быстро испарялись. Тревожные сигналы опасности, так и застучали в трезвеющую голову.

«Эдак бороду с кадыком выдерет окаянный и не подавится», – оставив попытку к сопротивлению, трезво рассудил мужик и покорно завалился набок.

Два глаза смотрели в упор друг на друга. Выпученный на орбиту в красных прожилках мужицкий глаз, почти тёрся о при- щуренный карий глаз кобеля. Пёс смотрел в вытаращенное око поверженного и соображал: «Сейчас придушу слегка, помочу и потащу в стадо этого наглеца. Одним козлом больше станет. Пятым будет!»

Тем временем, пришедший в себя, мужик быстро вертел глазом, и тоже, что-то соображал. Он с большой опаской, втянув пузо, чтобы не коснуться рукой зверя, осторожно сунул правую руку за пазуху и вытащил крепко зажатое в кулаке нечто полукруглое, похожее на лошадиную подкову. Эту подкову он тут же ткнул в самый нос сопевшего пса.

Резкий аромат подковы смешался с чистым воздухом и шибанул в морду так, что Бердыя унесло на восемь лет назад. Унесло прямо в старый сарай, где он с собачьей сворой, когда-то впервые отведал плова, принесённого его дружком. Вкус и запах его, он запомнил на всю жизнь.

Этот же, незнакомый ему, запах был совсем другим, ещё крепче и вонючее. Пёс одурел! Слюни обильно потекли из щёк плотно сжатых челюстей прямо на бороду подмятого под ним мужика, который, не переставая, тыкал и тыкал ему в морду подкову, сводящую с ума.

Великое искушение овладело кобелём. Соблазн был таков, что мучительно долго выбирать пути было невозможно – либо обоссать этого дерзкого, старого козла и поволочь его в стадо, либо вцепиться в эту искусительницу, которая не переставая тёрлась о его нос, доводя до полного одурения.

И пёс поддался искушению, не в силах устоять перед волшебным ароматом этой подковы, обладателем которой был лежащий, упрямый козёл. Продолжать нюхать дурманящий запах больше не оставалось сил. Пёс молниеносно раскрыл страшные челюсти, отпустив бороду, и в туже секунду вцепился в искусительницу, которая сломалась возле самого мужицкого кулака.

Дух сломанной подковы проник в пасть пса и ещё сильнее одурманил его голову. Он напрочь забыл, что и кто под ним лежит, он был там, в том сарае, а рядом его дружок с принесённым на себе угощеньем.

А тем временем бородатый, почуяв свободу, прятал зажатую в кулаке вторую половину ароматной, домашней колбасы. Кобель опустился на землю и зажал колбасу между лап. Он обгрызал её мелкими кусочками, точно так, как восемь лет назад, вытаскивал из шерсти своего дружка рисинки и мелкие бараньи кусочки мяса. Он смаковал, наслаждаясь воспоминаниями своего щенячьего детства. Сегодня для него был второй самый счастливый день в его уже немолодой собачьей жизни.